У Ренаты зазвонил телефон, глянув на номер, она извинилась и покинула беседку. Звонил муж, он интересовался, где она и когда будет дома. Глянув на часы, Рената отвела себе двадцать минут. Когда возвратилась к столу, там во всю разгорался скандал. По смыслу происходящей баталии она сразу поняла, обсуждается место проживания охранника, с охраняемой. Рената достала ключи от своей пустующей квартиры и положила на стол.
– Две комнаты, все удобства, в центре и безвозмездно. Пошли, заберёшь её вещи из машины. А ты помни, – обратилась она к подруге. – Не ты ему нужна, а он тебе. Не будешь нас слушаться, попрощаемся. Позвоню.
Роман захлопнул багажник. Удерживая чемодан Инны одной рукой, он вновь поправил свои непослушные волосы.
– Будь с ней подобрей, по ласковей, что ли. Потерпи её капризы. Она у меня неженка и ей сейчас нелегко. Хорошо?
Произнося эти слова с теплом и любовью, она смотрела на него открыто, без хитрости. Роман наклонил голову и заглянул ей в глаза, тем прежним, так и не разгаданным ею взглядом.
С того дня, как Илья узнал, что Рената ждёт ребёнка, его ребёнка, он сильно изменился. Всю свою любовь и заботу Илья отдавал ей, каждый день, каждый час, которые они проводили вместе. У него исчезло желание перечить, спорить, настаивать и принимать самостоятельно решения. Он чаще соглашался с её мнением, даже если оно, ему не нравилось. Эта его «игра в поддавки» и мягкость, ей не нравились. Ведь именно самоуверенность и независимость от чужого мнения, привлекли её в его характере. Сейчас эти черты исчезли, она их не чувствовала. Но он был её мужем и у них семья. Это он сделал её счастливой, какой она не была раньше и она мирилась, считая свои недовольства, капризами беременной женщины.
Сегодня девять месяцев, как они муж и жена и месяц, с того дня, как Илья услышал, что станет отцом. Увлекаясь, он часто называл себя папой, хорошим папой, каким он планировал быть. Льстило ему и то, что некоторые его друзья в свои пятьдесят, уже дедушки, а он впервые станет отцом. Илья чётко исполнял данное ей обязательство: не рассказывать раньше времени об этом чудо – факте и не делиться ни с кем, их личным счастьем.
Её не пугали строгие заявления врачей: первые роды, в столь позднем возрасте. Она, в свои тридцать пять, совершенно не чувствовала изменений, которые могли бы помешать, её обычному образу жизни.