Оборачиваюсь. Надо мной нависла фигура. Ага, «маньяка»! На самом деле, это Дима. Он стоит на ступеньку выше, и ростом он поболе… Впрочем, быть выше меня не сложно – во мне сто пятьдесят семь сантиметров. Не густо.
– А ты зачем меня преследуешь? – я слышу, как стучит мое сердце. Я вовсе не уверена, что этот странный сотрудник музея не опасен. Причем, по двум причинам: он может быть тем самым преступником, которого я ищу, и он так всегда на меня смотрит, будто вот-вот набросится и оттрахает так, что искры из глаз.
Дима спускается и встает совсем близко.
– Сначала шел, потому что мне в ту же сторону. Потом стало любопытно, куда это ты с такой скоростью несешься. А уж когда ты побежала по лестнице, скинув туфли, я вообще не знал, что подумать.
Он улыбается. Нет, не во весь рот, а эдакой полуулыбочкой. Темные глаза, кажется, сейчас пробуравят меня насквозь. Он тоже был на концерте в музее, поэтому на нем вместо привычных джинсов – черные брюки. Ослепительно белая футболка подчеркивает его загар и черный пиджак. Дима берет мою руку и слегка касается запястья губами. По моему телу разливаются волны страсти, но я сдерживаю себя.
– Пойдем в парк, – шепчет он мне в волосы.
От его дыхания становится тепло, и я готова отдаться ему прямо на ступеньках Чкаловской лестницы. Прославленный летчик будет смотреть на нас с осуждением… или с пониманием. Не знаю. Я сама уже не знаю, осуждаю себя или нет. А ведь поклялась с Димой больше не спать – никакого секса на рабочем месте! По крайней мере до того, как я точно буду знать, имеет ли он отношение к краже драгоценностей.
Я не успеваю ничего ответить. Он ведет меня к деревьям, густая листва которых закроет нас от любопытных глаз. Наверное, только Чкалов сможет увидеть… «Что увидеть, Ира?!» – кричу я себе и покорно иду за Димой. Не могу ничего с собой поделать. Неудивительно, ведь он самый сексуальный из всех гидов, которых я повидала за свою двадцатипятилетнюю жизнь. То есть, я вообще сексуальных не видела и в основном гиды были женского пола. А на этого, когда он ведет группу по музею, все женщины пялятся, словно готовы отдаться ему на любом экспонате.
Он резко разворачивает меня опять к себе лицом и прислоняет к дереву. Ноги подгибаются от сильнейшего желания. Его пальцы скользят по платью до кромки. Потом медленно поднимают подол и цепляют резинку чулка. Он не видит на ней красивого, ажурного узора, но видимо нащупал его и водит по нему пальцем, старательно приближаясь к трусам. Я уже сама готова их сдернуть. Терплю. Надо терпеть и не показывать, как я его хочу. Впрочем, он сейчас это сам обнаружит.