– Люблю, – тихо отвечаю я севшим голосом и вонзаю ложку в пирожное.
– Вы спрашивали про сигнализацию. Я ее включал. У охранника что-то там стряслось. Он убежал домой. Все вышли из музея. Я нажал на кнопки и быстро вышел, чтобы запереть двери, иначе тут бы уже все завыло.
– Завыло? – я плохо соображаю, потому что смотрю, как он поедает пирожное, черт его побери.
– Если входные двери остаются открытыми, сигнализация начинает пикать. Противно довольно, – он смотрит на меня и снова откусывает пирожное. У Дмитрия белоснежные зубы и кусает он тоже сексуально, отчего хочется, чтобы он чуть укусил и меня. Вампир, блин. – Ну и тут же звонят из полиции. Меня предупредили. Типа, если провозишься, то они позвонят. Надо будет доказывать, что здесь все в порядке.
– Как же кто-то смог пройти? – я уткнулась взглядом в тарелку, но вижу его пальцы, длинные, как у пианиста. Ага, пловец, пианист, экскурсовод. Вот наградила природа мужика внешностью! И, видимо, умом тоже.
Он пожимает плечами и отправляет в рот последний кусок пирожного.
– Самому интересно. Однако я не следователь. И мне пора, – он встает, а потом резко наклоняется и шепчет в ухо: – Удачи и приятного.
– Спасибо, – я отвечаю, не глядя на него.
Он выходит из кафе, а я заправляю обратно за ухо прядь, которую сдуло его дыхание.
Оказавшись наконец на улице, я щурюсь на солнце. Целый день в помещении с неярким искусственным освещением, и даже вечернее солнце кажется, что слепит. Надо пройтись. Вроде спорт или энергичные прогулки снимают сексуальное напряжение.
Быстро иду по верхней набережной. Как спортсмен. Я обгоняю прохожих, медленно бредущих по тротуару, любующихся на Волгу с одной стороны, и на здания с другой. Мне не до красот, хотя я обожаю свой город. Ближе к Чкалову замедляю шаг. На Большой Покровской вливаюсь в поток людей. Сердце стучит ровнее. Что же меня так привлекает в Диме – про себя я позволяю его называть не полным именем. Красота? Нет, не то, что он идеальный красавец. Скорее, какая-то внутренняя энергетика, бешенная сексуальность.
По моей руке словно пробегает ток – я опять вспомнила его прикосновение. И всплыла картинка, как он слизывает крем. Вообще-то, как мальчишка. Почему же это так стягивает низ живота… Какие бабочки?! Нет, я бы никогда не сравнила желание, сексуальное влечение с летающими в животе бабочками. Б-р-р!