Рядом стоя́щий тощий неприятный господин одобрительно кивнул.
– Госпожа… – обратился ко мне продавец, – продемонстрировать свойства ёкая, интересующие вас на рынке запрещено законом…
Снова этот смешок среди зевак. И снова липкое унижение вновь овеяло холодком мои внутренности.
–… но можно обнажить товар! – не успокаивался продавец, – чтобы вы оценили мужское достоинство…
ЧТО?!
– Нет! – почти выкрикнула я, – я… позже… в смысле… не надо!
– Как прикажете! – поклонился продавец, – объявляю старт аукциона. Итак, десять золотых. Кто больше?
– Сто золотых! – громогласно объявил мой конкурент.
И я просто обмерла!
Сколько?!
Да у меня же было всего тридцать!
И что теперь делать?!…
– Госпожа? Ваша цена? – потребовал торговец.
– Я… дайте мне полчаса, я раздобуду деньги!
– Так дела не делаются, – окинув меня надменным взглядом, заявил второй покупатель. “Хорёк!” – я так его про себя и назвала.
И пока я судорожно придумывала, как же мне быть, он шагнул толстяку и протянул ему кошель. А потом повернулся к клетке…
– Простите, господин, у вас не хватает? – вдруг сказал торговец.
– Что?! Быть не может!
– Возможно, что-то потерялось… – и он продемонстрировал, что в кошельке есть неровная дырка – такая, будто её мыши прогрызли! – Тут осталось всего… двадцать два золотых.
– Тогда покупаю за двадцать два! – рявкнул хорёк.
– Я предлагаю ставку тридцать! – вклинилась я, не веря в свою удачу.
– Нет! Я принесу деньги!
– Так дела не делаются, господин, – вернула я ему его же фразу и поскорее шагнула к торговцу, протягивая свой кошель, в котором звенели золотые. – Посчитайте!
Тот принял и скрупулёзно проверил содержимой.
– Ёкай продан молодой госпоже, – объявил он, заставив хорька скривиться от гнева.
Я перевела дыхание, и улыбнулась, чувствуя, что удача на моей стороне. Но потом кинула взгляд на Шиарея и вся моя радость улетучилась. Его мрачный взгляд не сулил мне ничего хорошего. На губах гуляла жестокая ухмылка.
– Что ж, моя новая “госпожа” любит пожёстче, да? – издевательски скалился он. – Ты была готова за меня драться. Так и быть, доставлю тебе удовольствие перед смертью.
У меня пылали уши от его слов. Все-все в шатре их слышали. Но теперь уже никто не заставлял его молчать, потому что он был моим.
– Протяните руку, – попросил торговец.
И я, стараясь не дрожать, протянула.