Рэй все не приходил. Я обошла стеллажи с книгами – на них не было ни пылинки; посидела за его письменным столом – в большом кресле с высокой спинкой я чувствовала себя маленьким ребенком, которому нужно подложить на сиденье подушку. Больше от скуки, чем из любопытства я открыла ящики стола, и улыбнулась, наткнувшись на деревянную шкатулку.
Несколько лет назад, когда лето на Иннисе выдалось особенно жарким, я пожаловалась Рэю, что длинные волосы совсем меня извели, а мама почему-то отказывалась их стричь. Она вообще никогда меня не стригла, и не переносила даже вида ножниц. В ту ночь он залез в мою комнату с длинными серебряными ножницами в виде птицы. Он помог мне постричься, целый час кружа вокруг меня, поправляя и подстригая концы, чтобы получилось ровно. Я и не задумывалась о том, что сделалось с отрезанными волосами, но перед отъездом в академию Рэй показал мне шкатулку, в которой хранил их все это время. «Когда я увидел их на полу, просто не мог решиться на то, чтобы выбросить. Это ведь часть тебя», – сказал он.
Шкатулка была заперта на замочек, поэтому я лишь немного покрутила ее в руках и убрала обратно. Закрыв ящик, я встала и подошла к окну.
Мне открылась золотая ограда и сад – вид тот же, что и из моей комнаты, вот только окно Рэя было выше и охватывало больше пространства. Оно смотрело чуть свысока на привычную для меня жизнь.
В небе появилась темная точка, которая становилась все больше и больше, пока я не узнала в ней летящую карету. Она походила на экипаж Вульфуса, на котором он ездил в город. Чем ближе она подлетала, тем четче я могла разглядеть эмблему дома Ависов на ее дверце. Это было странно, ведь сам Вульфус был дома. На всякий случай я спряталась за занавесками, но все еще видела сад сквозь полупрозрачную серебряную ткань.
Карета почти коснулась земли, как вдруг одна из элатр споткнулась, и ее передняя нога хрустнула и неестественно выгнулась. Потеряв равновесие, элатра упала, а за ней набок перевернулись и остальные элатры, потянув за собой карету. Я видела, как тяжело вздымалась грудь раненой элатры, как невыносимо ярко белела ее сломанная кость; слышала чьи-то визги и ругань, доносившиеся из кареты. На шум сбежались стражи, а вскоре вышел и сам Вульфус вместе с Рэем. Заметив недовольный взгляд хозяина, солдаты тут же бросились открывать дверцы кареты. С их помощью оттуда выбрался низкорослый, полный мужчина в черном плаще Совета. Он был лысым, с безобразным шрамом на правом глазу.