Следы легковой,
Но тяжелой машины
Шли, огибая таинственный дом.
Вошли.
Квартира довольно простая.
Здесь жили недавно.
Скатерть бела.
Дым от сигары еще не растаял.
Василий потрогал сигару —
Тепла.
Бойцы смотрели, не прикасаясь,
Вещи, картины,
Особенно ту,
Где девушка шла по траве босая,
Где алые маки на грядках цветут.
На шторах дверных поблескивал бисер,
Там белая чайка взмахнула крылом.
Бойцов растолкал батальонный писарь
И целиком завладел столом.
Ручку нашел. Чернила подвинул.
Достал листки своего дневника.
Товарищ толкнул Василия в спину:
– Вася, смотри-ка,
Скрипка, никак?.. —
Тот, оглянувшись, едва не вскрикнул,
И, сняв со стены футляр дорогой,
Он вынул красивую, легкую скрипку
И нежно погладил озябшей рукой.
Щекою прильнув к ее скользкому тельцу,
Он робко по струнам провел смычком.
Ну а потом
Закружилась метелица
Звуков, рожденных бойцом-скрипачом.
Пускай непослушны замерзшие пальцы
И, часто сбиваясь, скрипка поет.
Но слышалось в музыке —
Снег осыпается
Ночью
В час отдыха от боев.
И стонут под ветром высокие сосны.
И шастает по лесу
Тень от костров.
Гугукнула пушка,
И многоголосно
По полю катится, ширясь, —
«Ура-а-а!»
Товарищи слушали восхищенно
Повесть о грозных, суровых боях.
Шумно вошел командир батальона
И остановился в дверях.
Была какая-то странная сила
В музыке, полной огня, новизны.
Погибших товарищей вспомнил Василий.
Смычок постепенно ушел на низы.
И вдруг…
Будто первой победы предвестник,
Родился высокий, торжественный звук.
И полилась победная песня.
И вырвался смычок из рук.
Скрипка замолкла.
Ребята молчали.
Ловили Василия трепетный взгляд.
И восхищенно за их плечами
Смотрел на него молодой комбат.
Василий горел,
Дрожали ресницы.
Комбат подошел.
Поравнялся с ним.
Снял свои теплые рукавицы
И тихо сказал: – Возьми. —
Потом, отвернувшись,
Шагами широкими
Ушел в дальний угол
И лег на шинель.
Ребята молчали.
За синими окнами
Шла в наступленье метель.