В тот дождливый день Валенсии выпало лишь десять праздных минут. Во всяком случае, миссис Фредерик и кузина Стиклс посчитали бы праздностью то, что, поднявшись в свою комнату за наперстком, она наспех открыла «Урожай чертополоха» на первой попавшейся странице.
«Леса подобны живым существам, – писал Джон Фостер. – Чтобы узнать их, в них нужно жить. Случайные прогулки по проторенным тропам никогда не приведут к сокровенному. Чтобы заслужить их дружбу, нужно в них погрузиться, завоевать доверие частыми почтительными визитами в любое время дня: утром, днем и вечером, во всякое время года: весной и летом, осенью и зимой. И все равно мы никогда не сможем до конца ни познать их, ни обмануть своей уверенностью в этом знании. У лесов имеется действенный способ держать пришельцев на расстоянии и закрывать свое сердце от случайных посетителей. Нет смысла исследовать леса, руководствуясь иной причиной, нежели любовь к ним: они тотчас раскусят нас и спрячут свои сладостные древние тайны. Но если они поймут, что вас привела к ним любовь, то будут щедры и откроют такие сокровища красоты и радости, каких нигде нельзя больше приобрести. Потому что леса отдают безмерно и ничего не требуют взамен от своих истинных почитателей. Мы должны приходить к ним с любовью и смирением, терпеливые и внимательные, и тогда мы познáем, какая проникновенная красота таится в диких уголках и безмолвных долинах, лежит под звездными и закатными небесами, какие таинственные мелодии наигрывают, будто струны арфы, ветви сосен, что напевает еловый подлесок; какими нежными ароматами веет от мхов и папоротников на пригреве и во влажных ложбинах возле ручьев; какие стародавние мечты, полузабытые мифы и легенды кроются там. И тогда бессмертное сердце леса будет биться в такт с нашими сердцами, а его таинственная жизнь незаметно проникнет в наши вены, и мы навсегда станем их пленниками, и куда бы мы ни шли, где бы ни скитались, вновь и вновь леса будут манить нас, как близкие, дорогие друзья».
– Досс, – позвала снизу мать, – что ты там делаешь одна в комнате?
Валенсия выронила «Урожай чертополоха», словно горячие угли, и ринулась вниз к своим лоскутам. Но еще долго ее не отпускало странное возбуждение, всегда завладевавшее ею, когда она погружалась в книги Фостера. Валенсия почти ничего не знала о лесах – если не считать призрачных дубовых и сосновых рощ вокруг Голубого замка, – но всегда втайне желала попасть туда, и сочинения Фостера заняли в ее мечтах свое место.