Валенсия знала, что не может ни с кем поделиться своей тайной. Не стоит даже пытаться. К тому же она была почти уверена, что ничего особо серьезного с ее сердцем не происходит. Лучше избежать куриного кудахтанья, которое вызовет ее сообщение. Она просто тихонько ускользнет и посетит доктора Трента. А счет оплатит из двухсот долларов, положенных ее отцом в банк в день, когда она родилась. Она тайно возьмет деньги. Ей никогда не позволяли воспользоваться даже процентами.
Доктор Трент, грубоватый, откровенный, рассеянный старик, слыл признанным авторитетом по части сердечных болезней, хотя и практиковал только в Дирвуде. Ему было семьдесят, ходили слухи, что он намеревается уйти на покой. Никто из Стирлингов не лечился у него с тех пор, как десять лет назад он сказал кузине Глэдис, что она выдумала свое воспаление нервов. Разве можно прибегать к услугам врача, который столь беспардонно оскорбил вашу двоюродную кузину? К тому же он был пресвитерианцем, в то время как все Стирлинги посещали англиканскую церковь. Но Валенсия, выбирая между скандалом из-за неверности клану и бездной суматохи, болтовни и советов, предпочла первое.
Когда в ее дверь постучалась кузина Стиклс, Валенсия знала, что уже половина восьмого и надо вставать. С тех пор как она себя помнила, это неизменно случалось в половине восьмого. Кузина Стиклс и миссис Фредерик вставали к семи, но Валенсии было позволено понежиться в кровати еще полчаса, потому что домашние считали ее слабенькой. И Валенсия поднялась, хотя этим утром вставать с постели ей не хотелось сильнее обычного. Для чего? Ради еще одного тусклого дня, заполненного бессмысленными, мелкими делами, безрадостного, ничего не значащего, не приносящего никому пользы? Но если сейчас не встать, она не успеет к завтраку. В доме миссис Фредерик свято соблюдалось раз и навсегда установленное время трапез: завтрак в восемь утра, обед в час дня, ужин в шесть вечера, год за годом, день за днем. Никаких извинений для опоздавших. Поэтому Валенсия, дрожа, выбралась из постели.
Было очень зябко, холод сырого майского утра проник в комнату. Весь день в доме будет холодно. Миссис Фредерик взяла за правило не топить после двадцать четвертого мая. Для приготовления еды разжигали маленькую керосиновую плиту на заднем дворе. И пусть даже май был ледяным, а в октябре ударяли морозы, печи не топили до двадцать первого октября, когда миссис Фредерик начинала готовить на кухне, а в гостиной по вечерам разжигала огонь в камине. Между собой родня судачила, что из-за этих правил покойный Фредерик Стирлинг и подхватил простуду, сведшую его в могилу, когда Валенсии не было еще и года. Миссис Стирлинг разожгла огонь на следующий день, но для ее мужа это было слишком поздно.