Телик был старый, квадратный такой ящик с ламповым кинескопом. Настолько древний, что при включении ему требовалось несколько минут, чтобы прогреться и начать что‐то показывать.
Хали-Гали наклонился за него, а через минуту разогнулся. В одной руке у него был сетевой провод, а в другой вилка. И они были отдельно друг от друга.
– В р-роз-зетке т-орчала, – удивлённо проговорил Хали-Гали. – А пр-овод ка-ак п-п-перегрыз кто.
– Ага, тараканы! – выпалил Рита и заржал от собственной шутки.
Кто‐то захихикал ещё, но нам с Михой было не до смеха. Мы переглянулись, и как раз в этот момент что‐то хрустнуло внутри стены.
– Грёбаные тараканы, – процедил сквозь зубы Рита. – Когда уже их вытравят…
– Наш котик боится тараканов? – поддела его Софа и посмотрела с вызовом.
– Дерзкая, да? Вот заползёт тебе такая тварь в ухо, посмотрим, чё тогда скажешь! Чё сами вчера орали на всю больницу, если такие смелые?
И ушёл.
Опять хрустнуло, но, кроме нас с Михой, на это никто не обратил внимания. Кажется, что даже девчонки, хотя, может, они просто не подали виду. Уж эти‐то наверняка должны были насторожиться после всего вчерашнего.
Я подошёл к Хали-Гали, чтобы посмотреть, действительно ли с проводом всё так, как он говорит. Пацан не врал. Кожура на самом деле смотрелась так, будто её кто‐то долго и упорно жевал. Причём начиная где‐то от середины. Прорезиненной вилке тоже досталось, и на ней явно просматривались следы мелких зубов, как, допустим, у хомяков.
Или крыс.
– Я ж-же г-говорил, – сказал Хали-Гали.
Я кивнул.
К нам подошёл Миха, а за ним подтянулись и все остальные. Принялись рассматривать, строить предположения, охать и ахать.
Мы же с Мишкой тем временем осмотрели заднюю крышку телевизора, и с ней как будто бы всё было хорошо. По крайней мере, насколько мы могли судить, не разбирая телик.
В общем‐то, делать в игровой уже было нечего, кроме того, что слушать всякий бред, который несли остальные ребята, поэтому мы втроём вернулись в палату.
Миха медленно осел на койку и сложил руки на животе, как бы придерживая его.
– Вы понимаете, что это значит? – проговорил он, глядя куда‐то в пустоту перед собой.
– Что нам ничего не померещилось этой ночью, – сказал я и посмотрел на Миху. Он продолжал дырявить взглядом пол и чуть покачивался взад-вперёд.
– Ой-ёй-ёй-ёй, – сказал Глюкер и полез в тумбочку за сладким – заедать стресс.