Все устали настолько, что ещё до ужина никому ничего не хотелось. И когда я говорю «все», то имею в виду именно всех, кто в тот день находился в больнице, включая всякие компетентные органы. Даже собак, которых приводили кинологи для поиска всяких запрещённых вещей.
Конечно, ничего такого у нас не нашлось, потому что дураков не было.
Собственно, я про то, что часам к шести-семи вечера мы выдохлись и лежали трупами на своих кроватях, которые, к слову, так и не успели поставить на место, и теперь они торчали на середине палаты, как бревно в глазу.
Нам ничего не хотелось, и было лень даже моргать лишний раз.
– Хос-спадя, – протянул Глюкер, – неужели этот дурдом закончился?
– Походу, – буркнул Миха.
– А кто‐то говорил, что обращаться ко взрослым – плохая идея, – я не мог упустить случая, чтобы подколоть парней.
Ну, а чего молчать, если я прав?
Глюкер издал какой‐то донельзя странный звук. Мишка попытался спорить:
– А что нам было делать?
– Ну, а чего мы добились? – парировал я. – В итоге мы напросились на то, что нам вообще уже никто не поверит, даже если нас тут правда будут убивать.
– Это говорит пацан, который первый начал звонить мамочке и кричать, что его тут убивают, – поддел меня Миха, и тут он, конечно, был прав.
Я ощутил, как начинают гореть щёки.
Скрипнула дверь, и в палату протиснулся Хали-Гали. Выглядел он так себе, хотя, в общем‐то, мы все там были не первой свежести.
Он удивлённо посмотрел на расположение наших кроватей и уселся на ближайшую, то есть на мою. При этом наш Шерлок казался таким загадочным, что мы все подобрались.
– З-здорово, п… п-ацаны.
Мы тоже поздоровались с ним. К этому моменту я уже рассказал парням обо всём, что успел подслушать в очереди на энцефалограмму. Поэтому беспардонный Миха первым делом спросил:
– А чё ты нас не предупредил, что допросы начались?
– А к‐как? – развёл руками парень. – У м-меня т-трубы с прош-лой н-едели нет, а пос-с‐товухи зорко с-следили, чтобы мы п-по палатам не ш… ш-арились. Ч-что мне надо б-было делать? М… м-морз-янкой в стену с-стуча-ать?
– Не знаю, – тем не менее не сдавался Мишка, – записку под дверь подбросить, например. Или на завтраке к нам подсесть, у нас же как раз четвёртое место свободно.
– Я так и х-хотел, но С-Сэм п-первым…
– Понятно, – буркнул Миха.
На минуту повисла пауза, которую, впрочем, очень быстро нарушил Глюкер своим возмущённым возгласом: