– Эмори, милая, как ты себя чувствуешь? – Мама с волнением вгляделась в ее лицо. – Хочешь чаю? Констанция, можешь…
– Нет, – остановила ее Эмори. – Я не хочу. Я… я в порядке.
Служанки хлопотали у камина, и у Эмори не хватило сил остановить их.
Ей не хотелось огня, ей не хотелось ни пледа, ни чая – она бы охотнее прыгнула в сугроб.
Тело горело. Казалось, еще немного и она смогла бы дышать огнем, как настоящий дракон – настолько жгло внутри. У нее, вероятно, началась лихорадка, и, должно быть, очень сильная.
Мама, все же, отправила Констанцию принести чаю и травяного настоя, когда за окном во дворе послышались хлопки.
Один, второй, третий.
А затем внизу раздался мощный грохот.
Эмори вздрогнула. Служанки завизжали.
– Какого… – прошептала мама, поднимаясь на ноги.
– Именем Короля! – раздался громкий голос с нижнего этажа. – Приказываю каждому здесь немедленно предстать перед гвардией!
Эмори с мамой обменялись тревожными взглядами. Взявшись за руки, они быстро вышли из комнаты и пробежали коридор, но возле лестницы замерли.
Внизу толпилось не меньше десяти гвардейцев в черной военной форме. Заметив женщин, они тут же двинулись к ним наверх.
Эмори попятилась. Мама закричала, а Констанция от испуга завалилась на пол.
Гвардейцы схватили их всех и грубыми рывками потащили вниз с лестницы на первый этаж.
– Что происходит? – кричала на них мама и размахивала руками. – Объясните немедленно, что вы делаете в моем доме! Да что вы себе позволяете! – Мама шлепнула по руке гвардейца, который случайно задел ее ниже пояса. Тот немедленно отвесил ей хлесткую пощечину.
– Мама!
– Дженссон. Отставить!
– На колени. Не двигаться! – Гвардеец удержал вырывающуюся Эмори и усадил на пол, скрутив ей руки за спиной.
Тот урод, что ударил маму, тоже посадил ее на пол и скрутил руки, но, кажется, действовал уже чуть сдержаннее.
На губах мамы выступила кровь. Эмори не видела ее взгляда, но отчего-то была уверена, что в нем не было ни испуга, ни слабости.
Скорее всего, мама в ярости.
А вот сама она дрожала, и уже не понимала, то ли от жара, то ли от ужаса.
Гвардейцы вокруг расступились, освобождая кому-то проход. Перед глазами Эмори промелькнули высокие тяжелые сапоги, глухо ступающие по полу, и она услышала, как служанки ахнули.
Эмори медленно подняла голову.
Над ней тенью возвышался мужчина. Входная дверь за его спиной дымилась, раскуроченная в щепки – явно после мощного взрыва. Мужчина был высоким, стройным, темные волосы зачесаны назад, а лицо ото лба до правого уха разрезал крупный шрам.