– В то время как бедолага Морли не был опасен ни для кого, – мрачно заключил Джепп.
– Возможно.
Джепп резко обернулся к Пуаро:
– Что там еще у вас в рукаве?
– Ничего. Случайная фраза. – И бельгиец повторил полицейскому слова Морли о его фотографической памяти и о пациенте, которого тот вроде бы помнил, но никак не мог назвать точно.
Джепп выглядел озадаченным.
– Допустим. Но это сильно притянуто за уши. Мог быть кто-то, желавший сохранить свою личность в тайне. Вы не заметили каких-нибудь еще пациентов утром?
– В приемной, – пробормотал Пуаро, – был молодой человек, выглядевший в точности как убийца.
– Что?! – воскликнул Джепп.
Пуаро улыбнулся:
– Mon cher[18], это было мое первое впечатление. Я нервничал, волновался – enfin[19], был не в настроении. Все вокруг казалось зловещим – приемная, пациенты, даже ковровая дорожка на лестнице. Думаю, на самом деле у молодого человека очень болели зубы. Вот и всё!
– Понимаю, – сказал Джепп. – Однако мы проверим и вашего убийцу. Мы проверим каждого и выясним, было ли это самоубийством или нет. Я думаю, надо еще раз переговорить с мисс Морли. Мы едва успели перемолвиться с нею. Она была в шоке, конечно, но эта женщина не из тех, кого легко сломать. Пойдемте к ней.
III
Высокая и мрачная, Джорджина Морли выслушала то, что сказали ей двое детективов, и ответила на их вопросы. Со значением она проговорила:
– Мне кажется невероятным – совершенно невероятным – то, что мой брат совершил самоубийство.
– Мадемуазель, вы понимаете, что в таком случае есть только одна альтернатива? – спросил Пуаро.
– Вы имеете в виду убийство?.. Вы правы, эта альтернатива выглядит почти такой же невероятной, – после паузы медленно произнесла она.
– Но не настолько невероятной?
– Нет, поскольку… о! Прежде всего, вы понимаете, я говорю о том, что точно знаю, – о настроении своего брата. У него точно ничего подобного в мыслях не было. Я знаю, я совершенно уверена в том, что у него не было никаких причин, чтобы пожелать расстаться с жизнью.
– Вы видели его этим утром, до работы?
– Да, за завтраком.
– Не вел ли он себя необычно? Не был ли он чем-либо расстроен?
– О, он был расстроен, но не в том смысле, который вы имеете в виду. Он был раздражен.
– На что?
– Ему предстояло насыщенное утро, а его секретаря и ассистента куда-то вызвали.