И как бы мне ни хотелось покоя, совесть и жалость всё же воспитывались во мне хорошими и любящими родителями. Поэтому я дала согласие. А следом за этим приборы капсулы зафиксировали стабилизацию состояния и то, что тело оживает.
Местные врачи замерли лишь на мгновение, чтобы благоговейно выдохнуть о славе вечности, и продолжили приводить тело в лучшее состояние. Меня же поглотила тьма, а очнулась я уже в огромной палате с единственной кроватью, окружённой приборами, а ещё ограждённой от входа прочным стеклом.
Ко мне, не пересекая его, часто заходили местные врачи и учёные, пытаясь понять, что же я всё-таки такое. Расспрашивали, кто и откуда, почему была в таком плохом состоянии, когда появилась на их станции, и куда смотрел мой род! И я рассказывала всё, что знаю, ничего не тая, удивляя их ещё больше, заодно и спрашивая, куда сама попала, и почему они не пересекают стекло.
Ну, последнее было очевидно – карантин. Вылечить – вылечили, но кто знает, может я носитель патогена, что проявляется со временем. Ко мне пускали только дронов в виде сфер со множеством щупалец, и через них брали анализы. Брали пробы воздуха вокруг меня, крови, мочи, слюны, пота, кожи, волос. Всё проверяли. А когда в один из дней у меня пошли месячные, удивив мужчин, брали и их, одновременно обеспечив меня средствами гигиены.
Мне даже особо запомнился момент, когда первые прошли, и мужчины успокоились, а потом раз – и через три недели пошли новые. Вот переполоху-то было! У них, как мне объяснили, подобные особенности женского организма бывают раз в несколько месяцев и чисто индивидуально. И овуляции раз в месяц – это сверхдар, по их мнению.
После этого меня почти боготворили. Относились как к чему-то нереальному, почти волшебному. Но продолжали держать на изоляции. А я уже и привыкла за столько лет больничных, лечений и операций. Так что, по-своему была рада компании учёных-врачей, открывших что-то новое для себя.
А новым в нашем случае была сама я. Точнее моя раса. Человек – тут о таком и не слышали. Даже подумали, что я полуэльф, когда попала к ним. Но как ни пытались найти у меня средство переноса или хоть какие-то данные обо мне, всё без толку. А тут! На те! Человек! Такое похожее на них существо, но такое другое и совершенно неизвестное.
Возник даже вопрос: а так ли я безобидна, насколько кажусь? Ответа на него не могли дать ни учёные, ни я сама.