– Это не мой ребенок! Мне подменили, – рыдаю я в палате роддома.
У новорожденного – черный чуб запорожского казака. Длинный и густой. Позже он исчезнет. Выпадут младенческие волосы, и мой сын до школьных лет будет белокурым. Голубоглазым блондином.
В полтора года начал говорить. Магнитофонная запись хранит первое заявление, «пушкинское»:
– А теперь, душа-девица, на тебе хочу жениться.
– Не рановато? – спрашивает папа.
– В самый раз! – смеется дед.
– Я уже большой! – утверждает «жених».
Дитя растет. Долой распашонки, ползунки – эти непрезентабельные младенческие одежки. Пора обозначать пол ребенка, мужской. Где мальчиковые туалеты? Вперед – в «Детский мир»! В начале 60-х в этом магазине было изобилие чудесных детских вещей из дружественных стран социалистического лагеря. Чехи, югославы, гэдээровские немцы, венгры присылали советским детям роскошную экипировку. Молодым мамам, привыкшим перешивать своим чадам штанишки и рубашки из остатков бабушкиного гардероба, казались невероятными яркие, модные детские наряды, которые впору носить принцам и принцессам. Итак, первый элегантный костюм Аркаша получил в подарок к своему дню рождения. Настоящий английский костюм – в серо-голубую клетку, пиджак и брюки со стрелочками. «Джентльмен» упорно сдирал с себя непривычное облачение и не проявлял радости. Фотография поразила всех знакомых.
– Кто это? – притворно спрашивали они. – Игорь Ильинский? Утесов?
Уморительный ребенок и впрямь походил на эстрадную звезду. В нежном возрасте Аркаша был невероятный говорун. Эдакий говорильный агрегат.
– Мой папа – опицер-генерал! – гордится папенькой-военным.
Позже он полюбит сочинять и рассказывать сказки. Одна из них начиналась так: «Однажды в лесу на зайчика напал злой еж и давай его колоть всеми своими иголками и… нитками».
Аркаша родился в начале космической эры. Первые шаги сделал в день полета в космос второго космонавта планеты Германа Титова.
На только что побеленной стене карандашом нацарапал каракули. Забрался на стул и вывел спирали, круги.
– Что ж ты натворил, негодник, – сокрушалась бабушка.
– Это – Космос! Я полетел! – оправдывался художник. («Космонавту» стукнуло два года.)