И тут зазвонил телефон у дежурной по этажу.
Позвали жильца из 603 номера.
– Слушаю вас, – спросил он в трубку, и услышал в ответ:
«Николай, это Лена, знакомая Дениса. Решила позвонить вам сама по случаю праздника, и пригласить к нам в гости, – защебетала на другом конце провода словоохотливая Лена, – давайте встретимся часиков в одиннадцать, прогуляемся по центру, до обеда, договорились?»
Николай удивился ее настырности, хотя, отчего не отобедать у хлебосольных хозяев, и он согласился.
Встретились возле театра им. Шевченко.
Денис не обманул, дивчина оказалась яркой блондинкой, но сердце художника даже не дрогнуло при виде ее красоты, оно было занято раз и навсегда.
Демонстрация уже прошла, но праздничное настроение витало среди праздного люда, гуляющего по городу.
Лена оправдывала известную всем говорливость хохлушек, и щебетала без умолку, Николай слушал и улыбался. Он знал, что скоро настанет время, и он вернется домой.
На троллейбусе они доехали до нового 9-ти этажного дома, поднялись на лифте на 6-й этаж, в квартире из двух комнат было уже многолюдно и шумно. Николай вручил хозяйке букетик красных гвоздик, она расцвела от внимания:
– Який гарный хлопец у тебя, Лена, як зовут?
– Микола, – тут же отозвался хлопец из Москвы, вызвав оживление и смех среди родни и гостей.
Без лишних церемоний все расселись за длинным столом, который ломился от закусок и бутылок, раздались тосты сначала в честь праздника, затем за здоровье хозяев, и вскоре в голове у Николая зашумело от крепкой горилки, даже сало и холодец не могли сбавить градус множества выпитых чарок.
Лена сидела рядом и не отставала от мужчин, как и остальные дамы, в сторонке у стены сидел на кровати хозяин дома. Был он бледно-желтый, испитой, но тоже с чаркой горилки в дрожащей руке, рядом закуска на табуретке.
– У папы цирроз печени, но он не сдается, – сообщила шепотом Лена, заглядывая в глаза гарному москвичу.
– Марийка, ты не забывай обо мне, – протянул папа пустую чарку своей дородной супруге и, получив ее вновь полной, успокоился, дожидаясь тоста.
Вместе со всеми опрокинул горилку под усы, и закашлялся, посинел, склонился над ведром рядом, его вырвало. Оправившись от позывов, снова протянул чарку супруге, требуя наполнить.
Ближе к вечеру гости стали расходиться, Николай спъянился, но виду не показывал, пока не задремал.