Ему молились в древние года
Как силе, что спасает от несчастий.
И если обходила дом беда,
Благодарили камень за участие.
Но окрестила церковь камень злом:
Долой его! Бесовское творенье!
Шли идолы и капища на слом,
Цвело в священных рощах запустенье.
И в яме Синь-валун был погребён,
Для тех, кто верил, став священным кладом.
Но выполз в мир из заточенья он,
Как будто был Вселенною оправдан.
«Коль есть в нём сила, пусть послужит нам», —
Мудрейшее решило духовенство,
Надумав заложить его под храм,
Признав и силу камня, и главенство.
Но дерзкий норов показал валун,
И при подъёме к выбранной вершине
Он в бездну, к водам озера, шагнул
И в закипевшей утонул пучине.
Казалось бы, лежать бы и лежать
Синь-камню, словно якорю, в глубинах,
Легендами тихонько обрастать,
Забыв о неге солнца, зимах длинных.
Но нет! В озёрных сумрачных сетях
Как можно жить уныло-неразлучно?..
Вновь захотелось камню слушать птах
И утренней грозы симфоний звучных!..
И столь желанье было велико,
Что, подчинив стихий озёрных силы,
Он выполз, как, вскипая, молоко
Ползёт к свободе жадно-импульсивно.
И сдюжил камень свой прорыв к земле,
К священной, Богом избранной твердыне.
Уже никто не намекал о зле,
Шли поклониться камню, как святыне.
Несли любовь и душу валуну
Волхвы, и люд пытливый, и шаманы…
Но весть пошла о нём в другие страны,
И стал с земли идти он в глубину.
Зачем? Лечить свои больные раны
И синий цвет менять на седину?..
Но может статься, вглубь идёт валун
За древней силой матушки-землицы,
Заслышав песню вещей Гамаюн,
Что над Россией истово кружится.
И хочет камень, с предсказанья птицы,
Добытой силой с Русью поделиться?..