– Спи, ребёнок! Теперь, ты будешь жить долго.
Встал и, повернувшись к невольным зрителям всего происходящего (в палате были все, кто мог ходить и весь дежурный медперсонал), сказал, глядя в глаза врача:
– Я всё вспомнил. Меня зовут Юстий. Я – наследник клана огненных драконов. Я – дракон!
14 глава
10 января. Лена
Стало традицией, обмениваться с утра приветствиями. Они слали друг другу голосовые сообщения:
– Доброе утро, Юра!
– Доброе утро, Леночка! Я скучаю по тебе! Ты придёшь?
– Конечно, приду. После обеда. Что тебе принести?
– Ничего не надо. Приходи сама.
Так было всегда, но не сегодня. Юра не ответил. На перемене, после первого урока, она попыталась ему позвонить, но он не взял трубку. Не ответил ни после второго урока, ни после третьего. Она не находила себе места. Что-то случилось.
Шёл урок труда, когда на смартфоне сработал вибросигнал. Лена, схватив трубку, выскочила из класса, чтобы дети не видели ее эмоций. Было жуткое желание наорать на него, но она закрыла глаза и глубоко вздохнула.
– Алло, Юра, ты почему не ответил мне? Я волнуюсь!
– Лена, здравствуйте! Это Серёжа говорит, Юрин сосед по палате.
– Да, я знаю тебя. Юра рассказывал. Что случилось? Почему звонишь ты, а не он?
– Его перевели в другую больницу.
– Как? В какую?
– В психушку. Вы приезжайте сюда. Вещи заберёте, телефон. Я вам всё расскажу.
Лена не удивилась. Как современный образованный человек, она понимала, что с такими проблемами кладут в психоневрологический диспансер, и сейчас переживала о том, разрешат ли им видеться. Ведь Юра ей никто.
–Это опасно, он псих! Неужели поедешь? – нашёптывал здравый смысл.
– Поеду, – твёрдым голосом, сжав кулаки, сказала Лена, сама себе.
После уроков, она, с улыбкой на лице выдержала наскок матери Сидорова Вовки, который в очередной раз поколотил Даню Кирьянова. Даня – щуплый, мальчик из интеллигентной семьи, но Владимир утверждал, что именно он начал первый. Лена, разбирала детский конфликт, а мыслями была в больнице.
Серёжа вышел сразу, как только она ему позвонила. Мальчик выглядел абсолютно здоровым человеком – прошла его бледность, не дрожат руки, исчезло мученическое выражение лица. Сначала он рассказывал о своих обследованиях. Его было жалко, но он, вдруг, с жаром, ухватив Лену за руку, и заглядывая ей в глаза, прошептал: