Интересный ты парень– только появился в моей жизни, а я уже огребаю по полной от мамаши.
Работники принесли в гостиную напитки. Коулу и отцам поставили на столик виски со стаканами, а женщинам принесли вино. Конечно, папа начал настаивать на том, чтобы я не пила спиртное, но мама заранее его обыграла – она, ещё будучи на кухне, приказала принести мне горячий чай. Как только работники занести в комнату чайничек, я заметила, что кружка не одна – их оказалось две – для меня и для Аннет, которой уже просто возраст не позволял пить много алкоголя. Когда Коул увидел этот поднос, то слегка усмехнулся. А потом и вовсе приподнял свой стакан, глядя прямо мне в глаза, безмолвно чокаясь со мной. Я не знаю, за что он хотел выпить, но такое его действие разозлило меня.
Ты, блин, смеёшься надо мной? Ну я тебе покажу! Берегись мальчик, не важно, что ты мужчина…
Видимо, увидев всё это, Аннет подняла свою кружку, попросила у всех внимания и произнесла тост. Она говорила, что благодарна нам за вкусный ужин и пожелала, чтоб мне поскорее нашли достойную партию в мужья. С последним пожеланием она добро покосилась на меня и потом, почти незаметно, взглянула на своего сына. Кажется, что никто, кроме меня, этого не заметил. Это и хорошо. Мне не нужны новые скандалы из–за какого–то тоста милой, но абсолютно чужой, бабушки.
Прошёл ещё около часа непрерывной болтовни «Ле–миссии» – так в детстве кто–то назвал их банду – правда, состояла эта банда только из моей мамы– Лиссы и её подружки– Мелиссы. Аннет всё же не выдержала, и ни с Джеффом начали собираться домой. Мелиса решила остаться на ночь у нас в гостевой комнате, а Коул был уже сильно пьян, чтоб что–то за себя решать.
В коридоре я увидела, как Джефф склонился над ухом сына и что–то сказал ему. Выглядело это пугающе, и я вдруг поняла, почему это выглядело ещё и знакомо. Я как будто увидела нас с мамой, но со стороны. Из–за этого я даже начала думать, что у Скидменов бывают, похожие на наши, сценки разборок. Только в роли тирана– сам Джефф Скидмен.
А ещё я успела понять, почему Коул за весь вечер не сказал ни слова и быстро напился, хлестая виски, как водичку. Он ведь тоже был несчастным ребёнком, а значит должен был как–то глушить боль – тут логика проста. Только, в отличии от меня, делал это Коул совершенно открыто, не боясь дальнейших разбирательств дома. На некоторое мгновение я даже позавидовала этому парню.