Следующее утро началось не так как предыдущее. Было тепло, протопленная на славу печь отдавала своё тепло всю ночь. Была она тёплая даже утром. Посему и вставать в сей раз было куда приятнее. Родители дома, все дома, все и вся на своём месте. А про отсутствие некоторых благ современного мира я даже как-то и забыл. Отец ещё днём ходил на улицу чистить двор. Снегопад с метелью наконец-то улеглись. Посему можно было спокойно всё расчищать. Чем отец и собирался заняться. А я напрашивался пойти с ним, помочь. Но он ответил:
– Куда тебе там, ты же ещё не выздоровел. Вон вчера ещё кашлял. А там мороз, вспотеешь и застынешь так, что никакие лекарства не помогут.
Пришлось опять сидеть. Но, правды ради, я рвался не столько помочь, сколько посмотреть на всё сие белоснежное богатство. Теперь оставалось лишь наблюдать за праздничными приготовлениями. Ибо вечером родители всё ещё хлопотали. Накрывали столы, зажгли свечи, протопили печь.
Праздник сей назывался День прощения и дарения. Добрый семейный праздник. В сей день полагалось друг друга прощать и делать подарки от чистого сердца. Как сейчас помню, родители в этот день всегда были добрые, радостные и отзывчивые. Искренне просили прощения, даже если не за что было просить. Чего я не понимал. Но на всякий случай тоже попросил прощения, для порядка. Порой родители даже шли и просили прощения у соседей и всех кого знали и могли как-то, ведая того и не ведая, обидеть.
Уже ближе к ночи на столе появились сладости, стол был полностью накрыт и все были в сборе. У меня же на душе опять было это непередаваемое чувство. Вернее даже смесь из чувств. С одной стороны лёгкое волнение, связанное с произошедшим вокруг, отсутствием некоторых благ, связи и состояние некоторой неопределённости. Но с другой стороны, радостное волнение, связанное с грядущим праздником. Эта смесь лёгкого волнения, из-за ощущения какой-то далёкой и незначительной опасности и одновременно радость связанная с тем, что ты находишься в безопасности и окружении близких ,давало сие непередаваемое радостное чувство. Сейчас радость была особая, сильнее, чем прежде, словно всё сложилось так, как мне и хотелось.
Тут вдруг случилось чудо, и свет загорелся. Осветив своим ослепительным сиянием наши, уже привыкшие к полутьме, очи. Все обрадовались. Включили вящик, по оному как раз шли праздничные передачи и художественные произведения. Непродолжительное недоумение сменилось улыбками и счастливыми восклицаниями членов семьи. Отец, недолго думая, сходил в кладовку и принёс оттуда какие-то мешки. Как выяснилось, то были мешки с игрушками для нас.