– Расскажешь?
– А я могу тебе доверять? – С прищуром говорю я, но улыбка невольно проступает сама собой.
– Разумеется, – склоняет Инир ре голову набок, и с теплотой смотрит на меня.
– Когда только доставили меня сюда, то не могли понять, что у меня вообще с магией. Она никак не прослеживалась, не определялась. Для адаптации и выживания в этом мире, как мне сказали, ее попросту могло не хватить. Мне дали два дня. Ну как дали… Если бы все пошло неправильно, то еще несколько часов я бы исчезла из этого мира. Хотя насчет правильности я тоже сомневаюсь. Но я жива, и теперь мне предстоит еще год жить в этой Академии, чтобы потом смогли отправить меня обратно.
Видимо, я успеваю взболтнуть лишнего. Глаза Инира ре тотчас тускнеют, грусть проступает сквозь улыбку, застывшую на лице, а голова его падает вниз.
– Ты… собираешься домой? Тебе здесь не нравится? – Тихо спрашивает он, словно боясь получить ответ.
– Дело не в самой Академии, или, например, в тебе. Просто пойми, я из другого мира, мне уже поздно становиться здесь кем-то. К тому же за свою жизнь я так устала от учебы, что хочу уже спокойной жизни, в которой буду ходить на работу, возвращаться уставшая домой, наслаждаться этим состоянием, расслабляясь на кровати и мечтая о поездке на море. Я этой жизни хочу, а не возвращения к преподавателям, урокам и оценкам.
– Знаешь, я надеялся, все будет иначе.
– Понимаю.
– Но зато у нас есть год. Постараемся провести его весело, – с надеждой произносит Инир ре.
– Посмотрим, – пожимаю я плечами. – Я не привыкла загадывать. Жизнь порой так непредсказуема.
Вечереет. Солнце давно зашло за горизонт, а мы с Иниром ре все ходим по дорожкам вокруг Академии и разговариваем ни о чем, но в то же время обо всем. Он рассказывает о себе. Оказывается, Инир ре – эльф. Он из обычной семьи по меркам даже моего мира. Его родители, переводя на понятные мне профессии и занятия, занимаются фермерством, только эльфийским. Они выращивают кристаллы, которые потом идут на продажу и дальнейшую обработку под нужды тех или иных чар. У Инира ре нет братьев или сестер, ему двадцать шесть, и в Академии он учится уже третий год. В общем, я узнаю общую информацию, которая мне на самом деле и не нужна. Это скорее обычный дружеский разговор. Правда, односторонний. О себе я говорю куда меньше. Молчу про родителей, условия, в которых жила, как попала в этот мир. Но от этого наш разговор не становится хуже. Возможно, это только мне так кажется, но раскрываться я не спешу перед каждым встречным. Прошлая жизнь оставила вполне ясные отпечатки, как делать не стоит.