– Гриша к вам часто так поздно приходил, Людмила Семеновна?
Та отняла руки от лица, продолжая всхлипывать, пробормотала:
– Пил он, а как напьется, да проиграется – так ко мне шел денег просить. Уж сколько я его уговаривала. Часто приходил. В последнее время так каждую неделю.
– В этот раз вы сильно поругались?
– Как обычно ругались. Я его уговаривала бросить пить и карты эти проклятые. А он кричал, чтобы я просто дала денег и не лезла в его дела. Заявил, что он теперь человек женатый и ему деньги нужны, – она вытерла лицо рукавом.
– Женатый? И кто же его жена? – Варвара Степановна достала из ридикюля платочек, протянула несчастной.
– Не знаю я. Не признался, как я не пытала. Врал, я так думаю. Кто же за такого, как Гриша, согласится замуж пойти?! Весь город о его попойках, верно, знает, – она прижала платочек к глазам.
– Расскажите мне подробнее про тот вечер, – Варвара Степановна ласково погладила женщину по руке.
Терзая платочек, поминутно вздыхая и утирая слезы, та приступила к рассказу:
– Он пришел уже весьма поздно. Анюта ему открыла, проводила в гостиную. Там он и разошелся. Кричал, грозил мне. Я его уговаривала, чтобы он ушел и проспался. Чтобы утром приходил. А он сел на кресло, а потом и вовсе уснул. В комнате-то жарко было, вот его и разморило.
Она замолчала, уткнулась в платочек. Взяв себя в руки, продолжила:
– Я позвала Анюту и Глашу, чтобы они его на софу, как обычно, положили. Окно велела открыть. Отправила их вниз дошивать срочный заказ, чтобы утром доставить. Ушла в спальню, дверь заперла, – она снова принялась всхлипывать. – Утром вышла, да не сразу поняла что случилось. Заяц валялся на ковре, потом я увидела, что у Гриши лицо все темное какое-то. Подошла, потрогала его, а это кровь. Я закричала, прибежала Стеша.