Она нашла его спешившимся у ограды тренировочного стадиона. Он наблюдал за молодым наездником, приручающим норовистого жеребца. Брови Корнелия были недовольно сдвинуты, ноздри раздувались от едва сдерживаемого раздражения. Ему не нравилось происходящее – конь плясал под седоком, рыл копытами землю, злобно ржал и хрипел, совершенно отказываясь подчиняться приказам человека. Судя по состоянию одежды седока и его кровоточащим ссадинам, тот уже не раз оказывался на земле. Управляющий Гай, седовласый, крепкий старик, стоял около хозяина, тоже хмурился, раздражался и тихо отпускал в адрес наездника нелестные замечания.
Заметив подошедшую Антонию, Корнелий мгновенно переменился. Складка между бровей разгладилась, на устах заиграла ослепительная улыбка.
– Лучезарная нимфа проснулась, и земля озарилась сиянием? – проговорил он, открывая для нее объятия, – Сладко ли тебе спалось под утренним солнышком?
В его руках опять оказались фиалки. Он пристроил их, зацепив за тонкий обруч, удерживающий густую массу золотых волос на ее голове.
– Разве можно спать, когда ты меня покидаешь? – отозвалась Антония разглядывая его без улыбки, неожиданно ощущая всем своим существом непонятную, неизбывную тоску, – Мне сладко спать и пробуждаться в твоих объятиях.
Поддавшись порыву, она обняла его голову, притянула к себе и на глазах у довольных рабов поцеловала в губы.
–Без тебя наше ложе слишком пустое и просторное. Без тебя мой сон бежит прочь.
Моменты дневных свиданий выпадали им крайне редко. Следовало воспользоваться случаем. Корнелий поцеловал в ответ, позабыв обо всем, завороженный сияющим взглядом бездонных глаз, отражающих небесную лазурь. Управляющий Гай хмыкнул, как и все вокруг наблюдая за ними, потом снова отвернулся к происходящему на ипподроме, и зрелище так ему не понравилось, что он злобно принялся выкрикивать горе-всаднику какие-то советы, но тот, то ли от присутствия рядом хозяев, то ли от усталости, совершал все больше ошибок и, в конце концов, сдался, оставив злобного коня резвиться на просторе.
– Так не годится! Этот конь не должен почувствовать себя победителем! – недовольно воскликнул старый вилик, – Ну-ка я сам…
– Стой! – бросил ему Корнелий, оторвавшись от Антонии, – Тебе стоит поберечь свои кости.
Тут же, обратившись к молодой жене воскликнул: