Когда Жанна попыталась дозвониться до Марка, пока чувствовала себя чуть лучше и горло не болело так сильно, он не ответил. И она, продолжая погружаться в собственные терзания, готовилась к разговору с ним, который должен был вернуться. Мысль об этом разговоре действовала на неё как дуновение холодного ветра – возбуждение от возможной свободы и страха от разговора которое ждёт её. Жанна знала, что скоро ей придётся объясниться с Марком, но её мысли всё больше заполнял образ Никиты, его тепло и забота, которые так контрастировали с её текущими отношениями.
Через пару дней Жанне стало значительно лучше. Лихорадка спала, слабость отступала, и она почувствовала желание выйти на улицу, подышать свежим воздухом. Прогулка давала ей возможность отвлечься от мучительных мыслей о Марке и о своих противоречивых чувствах к Никите. Она решила воспользоваться этим временем и, взяв с собой несколько распечатанных резюме, отправилась в деловой центр, чтобы оставить их в нескольких компаниях, где были объявлены вакансии для стажировки. Прогулка по солнечным улицам, оживлённый ритм города, новые впечатления – всё это помогало ей отвлечься и почувствовать себя живой. Возвращение к обычной жизни, к её целям и планам, казалось ей лучшим способом справиться с эмоциональным хаосом. Марк должен был вернуться через пару дней, и это предстоящее событие всё ещё вызывало у неё волнение и тревогу. Но сейчас, среди солнечного света и городской суеты, она пыталась отложить эти мысли, сосредоточившись на своих собственных достижениях и планах на будущее. Пока она могла наслаждаться временной свободой и делать то, что ей хотелось.
Когда он пришёл к Жанне, она сразу почувствовала его настроение. Его напряженность витала в воздухе. Жанна была обычно активной и открытой, но сегодня молчание заполнило пространство, между ними настало неловкое ощущение, будто стояло между ними.Жанна и Никита договорились встретится вечером, после его работы. Он оставил себе возможность ненадолго отвлечься, но боль в голове и эти разрывающие души голоса не давали ни минуты покоя, беспокоя особенно по ночам. Он старался не думать о том, что стало причиной его внутреннего ада, но каждую минуту в памяти нарастали картины из его памяти: полное отчаяние и ненависти лицо обвинителя, жертвой была его шестнадцатилетняя дочь, над которой жестоко надругались сын какого-то очередного политика и его друзья. Он бился в истерике, крича и проклиная всех, в том числе и Никиту, кто был адвокатом подсудимого. Внутри него клокотала ярость, но всё равно прекрасно справился со своей работой, по классике обвиняя саму жертву. Голоса были как эхо постоянное, зловещее напоминание о том что, он содействовал несправедливости. Как назло таблетки закончились, которыми он запивал эту тоску. А доктор обеспечивающий его дозами " успокоительного", ушёл в отпуск.