– Прости, друг! – растерянно промолвил пума, когда оба пришли в себя.
Он до самого конца крепко держал рыб во рту, и только теперь выложил их перед собой на лёд.
– Сам не знаю, как такое вышло: вдруг поехал по льду всеми лапами, всё быстрее и быстрее… А ты сам в порядке?
– В полном, – ответил лама.
Он понял, что в суматохе пума не разобрался, что к чему и открыл уже было рот, чтобы объяснить своему приятелю, как всё было, но в последний момент удержался и промолчал…
Месяц уже стоял высоко в небе, когда путники достигли верхней границы ледника. Оглянувшись, лама увидел оставшийся далеко внизу плотный слой облаков.
"Наверное, внизу до сих пор непогода, – подумал он. – Интересно, как там викуньи? Наверное, продрогли совсем – они ведь такие маленькие…"
Но тут лама ощутил тёплое дуновение, повеявшее сверху. Он остановился в нерешительности и вот опять, теперь уже более явно, ощутил тёплое дыхание, отогревшее его замёрзшие уши и нос.
– Пума, – позвал он, – ты чувствуешь тепло? Что это?
– Хм… – задумчиво отозвался тот. – Похоже на дыхание горы, но… возможно ли это?
– Обязательно спрошу у кондора, когда найдём его гнездо! – сказал лама.
– Оно уже должно быть близко, ведь мы почти на самой вершине… – отозвался пума.
Чем ближе путники приближались к своей цели, тем теплее и мягче становился воздух. Наконец пума указал ламе на плотную белую дымку, похожую на туман, ползущую вниз с вершины и растворяющуюся в воздухе.
– Вот откуда идёт тепло! – сказал он.
– Неужели гора и вправду дышит? – изумился лама.
Он ещё раз внимательно посмотрел вверх и вдруг в потоке ниспадающего тумана различил небольшую тёмную выемку в рельефе скалы, то появляющуюся, то вновь исчезающую за густой пеленой.
– Пума, взгляни, – оживлённо сказал он, указывая наверх, – может быть, это и есть вход в пещеру?
– Сейчас проверим! – отозвался тот.
Благополучно преодолев оставшийся отрезок склона, путники подобрались к выемке, действительно оказавшуюся входом в пещеру. Когда лама проследовал за пумой темноту, сердце гулко стучало у него в груди. Пол пещеры оказался влажным и неровным, так что нужно было проявлять предельную осторожность, чтобы не упасть. Впрочем, вскоре глаза ламы стали привыкать к темноте, и он стал различать контуры неровных стен и низкого свода, с которого то и дело срывались капли.