"То есть проповедник, певица и шоумэн идут вместе? Они идут в одной связке совместно? Ох, ну и интересная троица! Они наделают дел! Сразу же представился их поход, по исходу которого придется выручать их самих. Меня до сих пор заботит, каким это образом подбирали команду. – Военный цокнул в сторону языком при этом топнув ногой. – Думается мне, что мы – всего-то экспериментальные крысы. Такие, своеобразные первопроходцы, чьи жизни не жалко, совершенно не жалко выбросить в дебри космоса. Кажется, что нас считают расходным материалом. Хотя возможно, исходя из своего военного прошлого, я ошибаюсь… Хотелось бы, чтобы я ошибался."
Алиса сказала: "Первоочередное задание – исследование Венеры, все остальное – второстепенно." Может быть здесь действительно зарыта правда. Где-то тут, в этой посредственной фразе, выданной роботом, таится главная истина. В этой самой строчке скрыт весь смысл нашего нелегкого путешествия. Слетать на разведку, проверить территорию, осмотреться так сказать, взять пробы грунта, воздуха, биоматериала и прочего, а по возможности выжить, попытаться остаться в живых или как-то так. Я не помню, что было точно написано в договоре по этому поводу. Ни черта не помню. Как только мне предложили полететь на Венеру, принять участие в очень опасном предприятии, так сразу все инстинкты самосохранения тут же отключились. Интересно, может быть у кого-нибудь из членов экипажа было нечто схожее?
И тут в голове возникла уже мелькавшая в мозгах мысль: а что если снять шлем? Ведь по заверениям нашего биолога – воздух здесь вполне себе приемлем для дыхания! Отдалившись от группы я расстегнул защелку на шлеме задержав дыхание и сразу же, мгновенно ощутил жар кожей лица. Мои глаза увидели пустоши Венеры неискаженно, сухо-трезво. Спрятав забрало, но не сняв капюшон, чтобы можно было быстро соорудить шлем заново, я глотнул венерианский теплый воздушный поток, бивший прямо в лицо. Мерзкий запах жженого пластика, смешанного с трупной гнилью проник в мои легкие, от чего организм ответил здешней атмосфере глубинным кашлем. Наверное со стороны я походил на собаку, подавившуюся костью. Глаза мои заслезились, при этом спина вынужденно согнулась. Метан, проникший в тело, хлестко ударил в мозг. Странно, но головокружения не последовало, однако, все цвета вокруг заблистали ярче, чем прежде, став сахарно-бархатными. Увидев, что я вытворил, народ, еще недавно галдевший между собой, замолчал. Один лишь военный высказался: "Ну ты даешь, кэп! Даже я не столь отважен и туп для такого!"