Ты… Предательница! – выпалил Хендрик, не отрывая глаз от Элизы. – Ты предала Императора, Империум! Да как ты вообще…
Тсс. Тише, любимый, – сказала Элиза, испепелив "Два Клинка" взглядом. – Не кипятись. Твоё, такое бренное, тело, скоро обретёт новый смысл.
Что ты такое несёшь? Совсем обезумела? – выплюнул Молот.
Нет. Обрела. – после этих слов, "комиссар", чуть слышно, но, опять, заставив содрогнуться, уже отвыкших от тишины и спокойствия, бойцов, хихикнула, обнажив, сокрытые во рту, клыки, выступившие из-под, внезапно, распухшей и почерневшей, губы, которые, до этого, казались бойцам милыми. – Мы станем чем-то большим. Мы станем теми, кто будет вершить суд.
Заткнись! – сказал "Ворчун".
Не затыкай меня, милый. Они оставили ловушку, как ты и говорил, но не для врага. Для своих.
Что? – ошарашенно, спросил Рой, не отрывая, взгляда, от "Элизы"
Ловушка, тут не просто так. – прохрипел Аркус, теряя сознание от боли в висках. – Они специально оставили нас. Оставили тех, кто слаб, что бы усилить тех, кто готов.
Да! – молвила "комиссар" Элиза. – Они оставили нам шанс очиститься от скверны.
Какой ещё скверны, тварь? – простонал "Жила".
Это, ты, не понял? Скверны Империума! Мы станем сильнее, быстрее, выносливее, мы обретём новый облик, после того, как дадим Империи искупить свою главную ошибку – дать усомниться в вере, хотя бы одному, гвардейцу на своём веку!
Да как ты смеешь! – из последних сил, выкрикнул Каспер.
Смею. Потому что, в отличие от вас, я знаю, что говорю, и верю в то, во что говорю!
Лжёшь! Эльфы лгут, они не могут обещать, они не могут желать, думать. Ты – такая же ловушка, как и этот "Аванпост-17"!
Глупый, глупый, Молот, – сказала девушка. – Если бы мы хотели вас убить, то не оставили бы вас в живых, – издевательски простонала "комиссар". – Но, видимо, пришло время действовать. Малыш!
Да, любимая! – гаркнул, в ту же секунду, "Малыш", обнажив, уже свои клыки, от чего его рот стал, и без того пугающим, но, теперь ещё, огромным, будто он состоял не из челюстей, а из одних только зубов.
Элиза, медленно, будто наслаждаясь моментом, подошла к, с трудом поднявшемуся на ноги, "Молоту", и нежно провела рукой по его лицу, поцеловала его в, когда-то вызывавшие зависть у сослуживцев, а ныне безвольно, по-старчески свисающие, усы. Тот, от неожиданности, даже не сопротивлялся. В эту же секунду, девушка, резко, вонзила свои, окровавленные, пальцы прямо в глазницы Каспера, издав победоносный, полный безумия и первобытной, доисторической, нечеловеческой жестокости, клич. "Молот", вскрикнул от боли, повалился на пол и начал, в конвульсиях, что есть силы, избивать руками, ногами, головой по, и так, уже изрядно, загаженному полу. Бойцы, с ужасом смотревшие на, неведомую до этого, жестокость, опешили. Никто, не в силах совладать с ужасом и отвращением, не мог пошевелиться. Аркус, воспользовавшись неразберихой и, чуть-чуть, отойдя от, испытанного только что, шока, из последних сил, прокричал.