в мире твоих грез,
Я – бесконечность
на твоем пути,
Я – боль и скорбь
в твоей груди.
Я – волшебство,
я – радость, свет,
Я – сладкий яд,
и слаще нет.
Я – милая услада глаз.
Я – твой и пепел,
и алмаз.
Я – для тебя и плоть,
и кровь.
Так знай же!
Я – твоя любовь!
Мун Рос прочитала и написала наискосок около строки «Я – волшебство, я – радость, свет» свой вердикт: «Собственность Мун Рос, возврату и обмену не подлежит!»
***
Люсьен стал часто бывать в комнате Мун Рос, где жили ещё две девушки-студентки. Длинная и худая Клава, ее кровать стояла у окна, и маленькая, пухленькая и восторженная девушка Алла, жившая за шкафом напротив худой Клавы. Кровать Аллы стояла за шкафом, перегораживающим комнату почти пополам. Она иногда говорила: «Живу за шкафом, никого не трогаю, но я всё слышу». Это была дежурная фраза Аллы, когда Люсьен и Мун Рос, сидя, начинали страстно целоваться, кровать Мун Рос из-за шкафа Алла не видела, но всё слышала. Обычно Мун Рос отвечала: «А ты не подслушивай, лучше уроки учи».
В этот раз Алла увлеченно и долго рассказывала о непростых отношениях ее двоюродной сестры Зины и какого-то парня, отчаянно ухаживающего за Зиной.
– …Они ходили в кино «Вечное сияние». Зина расчувствовалась, а ее парень приставал к ней. Она очень обиделась. Даже хотела с ним расстаться. Он такой черствый, подумала…
Люсьену поднадоело слушать эту бесконечную мыльную оперу, и он вмешался в рассказ:
– Вот так смотрят фильм, они бы еще в театр пошли на «Турандот», к примеру, узнали бы, что путь к любви лежит через гору отрубленных влюбленных голов. Ромео с Джульеттой вообще идеал любви! В конце все умерли. Смотрят, переживают выдуманные и сыгранные, пусть и талантливо, страсти, а бурю эмоций человека, который рядом, только руку протяни, считают домогательствами. Вот где тут логика? Ещё и черствым обзывают! Алла, дорогая, открой народу главную тайну этой Санта-Барбары. Парень этот черствый, ну он ее, Зину эту, того хоть трахнул?
– Фу, пошляк! – откликнулась худая Клава на «нехорошее» слово, сказанное Люсьеном.
– Не-е-ет, что ты! Он очень воспитанный парень, девушку бить не будет! – Воскликнула Зина.
Даже молчаливая Клава согнулась всей своей худобой и беззвучно залилась смехом до слез, и покраснела. Люсьен подумал, глядя на Клаву, что эта тихоня в курсе, чего на вид и не скажешь.