Единственное, чему он радовался – были запахи. Их он перестал чувствовать так сильно, будто нюх сам собой притупился, а это значило, что пропала та самая непрекращающаяся тошнота.
Но даже так он мог с закрытыми глазами сказать где находится тот или иной член их отряда.
Больше всего злило Зур”даха то, что Сарик сдружился с Саркхом и теперь они почти все время были вместе. Это было для него неожиданно.
Предатель. Ладно бы Тарк, но Саркх!
Теперь мысленно иначе как Предателем он Сарика не называл.
Хорошо хоть Кайра продолжала с ним разговаривать почти каждую остановку. Она и рассказала ему что случилось после того, как их отряд разъединился. Рассказала как погибли Кракх и Дракх, – придавленные булыжниками по время камнепада, как Драмар убил двух злых и противных тварей в два своих роста, и о том, как они снова убегали от еще одного камнепада, уже, правда, более слабого. И после каждого раза, говорила Кайра, старик был измотан до предела.
– Мы все думали, что он там и упадет. – тихо рассказывала Кайра.
Зур”дах кивал, но интереса в нем уже не было. Это происходило где-то далеко и не с ним. Он громко вздыхал и они двигались дальше молча.
Их отряду стали встречаться многочисленные боковые проходы, в которые Драмар, правда, ни разу так и не свернул. Они продолжали идти прямо, как будто старик четко знал куда идти.
Гоблиненок стал наблюдать за остальными. Сарик продолжал частенько на него оглядываться и что-то на ухо говорил Саркху, который тоже кивал и пристально смотрел. И ненависти во взгляде изгоя было больше, чем у Саркха. Будто он продолжал обвинять Зур”даха в том, что Кая умерла.
С этим Зур”дах не мог ничего поделать. Драться он уже не хотел – это бы ничего не изменило, поэтому стиснув зубы он молча шел, стараясь игнорировать подобные раздражающие взгляды.
Пусть думает что хочет. Я убил ту тварь и никто бы из них с ней не справился. Это они трусы, а не я.
****
Несмотря на то, что в отряде царило ощутимое напряжение все обходилось без ссор и драк. Мрачный и напряженный вид Драмара не предвещал ничего хорошего тому, кто бы затеял подобное. А дети уже слишком хорошо знали, когда со стариком шутки плохи, безошибочно улавливая его настроение.
Единственный вопрос, который все волновал – сколько им еще идти?
Но задал этот вопрос Саркх: