Родительский Дом - страница 2

…Буфету нигде не нашлось места, когда родительский дом безвозвратно разбирался по частям и рушился. Как же часто это случается, отчего-то быт, гордость, спешка, другие, взрослые потребности, вытесняют любовь, оказываются важнее тех истинных, всеобъемлющих, основополагающих вещей, о которых нельзя забывать.

Буфет не жаловался, не стонал и не плакал, молча и с достоинством держался, когда его, опустошенного грузили в машину и отправляли в гараж.  Он не входил вплотную к стене и поэтому пришлось слегка подпилить ему ноги, он выдержал и это. Силуэт в темноте лишь принял надменное очертание.  В последний раз прокрутился шарик, скрипнула дверца и сердце старого друга затихло навсегда…

Это был добротный, состарившийся, но не потерявший своей прочности, вместительный чемодан.

Он давно уже не покидал квартиру, прописался в ней и основательно засел, без перспективы и желания покидать полку на антресолях.

Пусть выбор местонахождения ему и не принадлежал, когда-то его даже возмутило грядущее будущее оседлой жизни! Постепенно, он смирился со своей участью, храня воспоминания о том, каким он был харизматичным. Как его – Чемоданов лоск, дополнял, подчеркивал безмятежность и грациозную праздность хозяина, вышагивающего по асфальту привокзальной площади. Находясь в лучшем настроении, свободном от невзгод и полном оптимизма.

Как это было, теперь, когда стрелки маятниковых часов на стене накрутили не один десяток километров, старик почти забыл, пребывая большую часть времени в меланхоличном, с легкой ленцой, апатичном состоянии.

Изредка поскрипывая, он только ворчал на сквозняки от открывающейся двери в нишу и спорил с лыжными ботинками о погоде. Те очень любили сухой мороз и зиму, тогда они были наиболее востребованы и могли показать свою прыткость и крепость в деле.

Возвращались пахнущие морозом, затем, подсушенные и разрумянившееся, как после бани, бывало разлягутся на полке и заводят долгий рассказ о стремительном скольжении по лесной лыжне, о том, как падал снег с задетой по неосторожности ветви, как потрескивали стволы старых сосен.