День четыреста тридцать пятый.
Ранним осенним утром, на одинокой лавочке в парке, проснулся мужчина. Его взгляд бегло прошёлся по подмёрзшим рукам. Посетитель скамьи начал растирать ладонь о ладонь, не помогло. Подышал на руки – вроде, помогло. Он заметил приближающуюся мутную женскую фигуру. Когда она уже почти поравнялась с его местом обитания, оказалось, что ей было не больше двадцати пяти.
– Девушка, милая, который час?
– Отвали!
– Девушка, мне же только время узнать… Больше ничего не нужно.
– Ни копейки, ни краюшки, ни бычка?
– Только подскажите, который час?
Она достала телефон, посмотрела на яркие большие цифры на дисплее и заливисто, словно что-то вспомнила и осознала, засмеялась.
– Что такое, добрая душа? Неужто и время бывает смешным?
– Да я на час раньше выехала! Пока домой вернусь, пока обратно – уже опоздаю!
Она огляделась по сторонам, протяжно и обиженно свистя. И продолжила:
– И кофе выпить негде! Ах, да. Шесть утра ровно! (Она смерила собеседника презрительным взглядом) Ты здесь спал, что ли? Ужас!
– Дык я не понимаю где я! И как я здесь оказался. Не помню ничего. Как звать меня спросишь – не отвечу. А морозец-то дюже лютый!
– Бухать меньше надо, старикан!
Мужчина резко встал. Всё вокруг поплыло, в глазах начинало темнеть. Он охнул, и приземлился на лавочку.
– Так похмелья-то, нет! И трезвый я. Да только вот голова закружилась, стоило мне привстать. Что за чудеса? «Старик»? Я – старый?
Мужчина ещё раз посмотрел на руки, и в этот раз заметил, что это не от холода они покрылись трещинками, а от старости сморщились. И больно ему стало неимоверно. И глаза на мокром месте сделались.
– Да, дедок, тяжело тебе пришлось. Ладно, бывай! Пойду попробую в инст-то пробраться. Вдруг пустят. Не хворай!
Старик медленно встал, осмотрелся. Место ему было незнакомо. Оглядел себя и ужаснулся. Весь в обносках. Не одежда, а лохмотья. В кармане три российских рубля. Живот предательски заурчал. Напоследок он взглянул на скамейку, с которой только что поднялся, там оказалась картонка с надписью: «Голодный».
«Неужто это я написал! Я попрошайка?» – произнёс он трясущимся то ли от холода, то ли от волнения голосом. Но потребности смогли пересилить эти мысли. Дрожащими руками он взял табличку и отправился к магазину, что приметил метрах в пятидесяти от него. Присев около него, он поначалу смотрел на людей, но спустя десять минут уже сидел, свесив голову. Мимо проходила старушка, что приглядывалась к надписи, которую он уже еле держал. Она подошла, достала из сумки булочку и протянула ему со словами: