– И что дальше? Рукоять просто мне велика. У меня есть гладиус и я не побоюсь им воспользоваться, ёж-поварёш! – раздувая ноздри, пыхтел паж со всей серьёзностью на хмуром и сосредоточенном лице.
– Мать моя всегда говорила: коль достал меч… Хотя погоди-ка… – оценил зеленоглазый усач небольшой рельеф груди под кителем и с резким рывком руки дёрнул на себя косой запах наряда, отстёгивая вверху и уставившись на женственный торс в белой тонкой рубахе. – Да ты и есть девчонка!
– Какое нахальство! – возмутилась та, раскрасневшись миловидным личиком и сразу же прикрыв небольшую грудь в попытке спешно застегнуть китель обратно.
– И чего тут забыла в таком виде?! – пытался понять Бернхард.
Девушка же обернулась в сторону входа в трактир, где стоял немолодой мужчина в чёрном сюртуке и такого же оттенка головном уборе. Тёмные и густые усы щёточкой ярко выделялись на морщинистом строгом лице. Откинутый капюшон плаща частично покрывал висящий на спине арбалет. В одной руке была костяная трость в виде длинной спирали и с навершием в виде маленьких закрученных рогов, идеально подходивших под форму ладони, чтобы опираться.
– Воровку не видели здесь? Мелкая такая, зелёные волосы, украла лошадь и китель сына. Приютили переночевать, называется! – грубым и громовым голосом проговорил рыжий усач, спрашивая у стоящих на пороге местных мужиков.
– Блин блинский! – растерялась незнакомка, сразу же отвернувшись и стараясь держаться незаметно в тени.
– Вот оно что, – произнёс Берн. – Не советовал бы я тебе связываться с этим человеком, – косился он на усача с арбалетом. – А имперский военный гладиус тоже украла? – перевёл рыжий мужчина свой взор на девчонку.
– Вы же наёмник, да? Сколько бы вам ни платили, я заплачу больше! – заявила перепуганная девица.
– Крадеными деньгами?! – скривился усач.
– Нет-нет-нет! Вы не понимаете! Вы же не знаете ничего… Мой брат служит в столичном гарнизоне. Это его меч, он со службы домой принёс, когда снаряжение им обновили. Он стражник! А моего отца на днях обвинили в преступлении, которое он точно не совершал! Но мои показания, что я была рядом, никто и слушать не хочет! Мол, они не считаются, раз я родственница… А он дома был, ничего плохого не делал! Ничего дурного никогда никому не желал! – затараторила девушка, пустив слёзу. – А его в кандалы и в темницу! Мне срочно нужно к брату, пока отца не казнили. Может, он что-то сделает, как-то вытащит… У нас нет своих лошадей, мне пришлось эту взять в долг… Я верну потом. Отведу обратно, я же помню, с какого двора взяла, где ночлега просила! – обещала она.