– Спасибо, братец, – поднявшись и зашагав вперёд, потрепал рысь по загривку и погладил меж ушей с кисточками по густой бежеватой шерсти Бернхард, вновь направившись к телу хозяина поместья.
– Надо раны промыть, швы наложить, я умею, но вещички мои все в поклаже, – заявила цыганка.
– Да заживёт до свадьбы, – принял свой естественный вид анимаг, пытаясь довольно наиграно отвернуться от пальчиков Шанти, хотя эти прикосновения ему явно нравились.
– Да ты, Вилли, храбрец у нас! – зашагал к нему бард. – И ещё живучий такой! Я уж думал, ты хребет сломал при падении, а ты вон… С ногой что-то? – заметил гном, что блондин прихрамывает. – Я это… Я могу и пешком рядом идти, если ты неспешно будешь цокать копытом!
– Сильно ушиблись? – интересовалась у анимага и женщина-кошка.
– Да пройдёт всё… – присел тот, не желая вокруг себя чрезмерного мельтешения. – У меня мазь от ушибов с собой есть. Пройдёт… – прикрывал он царапины на лице.
– Не трогайте пальцами раны, – громко посоветовал Берн.
– Грешно! – заметил гном, задрав указательный палец.
– Нет. Грязь всякая может попасть. Мама всегда учила ссадины и порезы не трогать. Поплевать разве что можно, – без слюны демонстративно поплевал он на свои кулаки, как пример.
– О, это я могу! Ща мы, Вилли, тебе поможем! – подбежал ближе к анимагу гном, разминая губы и накапливая слюну.
– Да не трогай меня, – прорычал тот, на мгновение удлинив морду в звериную и клыкастую, а потом снова, морщась от боли, ведь кожа со следами когтей натягивалась от такой трансформации, прикрыл левую половину лица ладонью.
– Говорят вам: не крутитесь! – всплеснула руками, хлопнув в недовольстве себя по бёдрам, Шанти. – Сейчас я сбегаю, принесу спирт и бинт, – фыркнула она, направившись к лестнице. – И клубки ниток с собой у меня. Зашить-заштопать одежду вам, если где щепками или оружием этого чудища прорвалась.
– Спирт? И… и мне тогда бутылёк! Даже два, раз такое дело! Бочку вина, бочонок пива… – загибал пальцы гном, заказывая себе выпивку.
– И печёной картошки! – зачем-то крикнула вслед Ассоль, а потом скривила губы, осознав нелепость всей ситуации.
– Устроили тут цирк с конями, – держа на руках седобородого почившего приятеля, прошагал к ним Бернхард, покачиваясь. – Как ты, зверинец?
– Вильгельм де ла Конте, – сверкнул тот недобрым взором не прикрытого ладонью правого глаза вверх на усача.