Иван Андреевич степенно кивнул.
– Давайте просто побеседуем. Пересаживайтесь сюда, в кресло. Я не практикую кушетку, о которой все знают по книгам и фильмам, предпочитаю уютную атмосферу, – он встал и прошёлся по мягкому ковру кабинета.
Всё пространство было оформлено в стиле английского кабинета. Даже камин присутствовал. Напротив входа стоял массивный стол с креслом, вся правая стена состояла из стеллажа и витрин. Слева был уголок с камином. Кресло для посетителей было развёрнуто от стола, так, чтобы сидящий ощущал себя в загородной старинной усадьбе, глядя на почти как настоящий огонь, обширную библиотеку, чувствуя спиной мягкие кожаные объятия кресла и упругий ворс ковра под ногами. Второе кресло, в которое, не дожидаясь моего ответа, уселся Иван Андреевич, было хитро развёрнуто вполоборота, так чтобы при желании я мог, чуть повернув голову, видеть собеседника. А если такого желания не было, можно было просто смотреть на камин и не казаться при этом невежливым.
Я молча сел. Искусственные язычки пламени завораживали.
– Люблю этот кабинет. Чувствую себя здесь лучше, чем дома. Не хватает только бокала коньяка, пледа и верной собаки у ног.
Слышно было, что он слегка улыбается, когда говорит.
– Иногда, когда погода на улице плохая, а я задерживаюсь здесь допоздна, мне приходится заставлять себя покинуть этот мой дом и отправиться в своё настоящее жилище. Иногда я не могу честно ответить себе на вопрос какое из них более мне близко.
– Знаете, – сказал я безо всякого перехода. – Я вчера встретил женщину и решил, что она моя мать. Она была так добра ко мне, так внимательна, а в глазах её было столько любви, что я всерьёз решил, что она явилась с того света, чтобы поддержать меня.
– Мысль о каком-то существовании души после смерти необыкновенно притягательна, правда? – тихо сказал он.
– Вообще-то она немного пугает, – подумав, сказал я. – Накладывает больше ответственности при принятии решений, или в некоторых поступках.
– В каком своём поступке вы не признались бы матери?
– Ну… Иногда бизнес требует жёстких решений.
– Трудно представить себе душу, оценивающую текущую бухгалтерию или вслушивающуюся в перипетии переговорного процесса. Может быть, что-то более личное?
– Думаю, я тщательнее выбирал бы себе женщин.
– Предположим, что выбор типажа женщин предопределён. Вы не очень-то вольны выбирать, хотя, можете и питать такие иллюзии. Выбирая женщину, вы стесняетесь своего выбора?