Сейчас же они лежали и молились, чтобы хоть кто-нибудь пришёл и избавил их от страданий. Только лишь обладатель фиалковых шариков смотрел, как догорает свеча – огонёк уже начал ослабевать и с каждым мгновением становился всё слабее. Вдруг шарики намокли и, по когда-то розовой щеке потекла слеза. В свете затухающего огонька она переливалась подобно драгоценному камню, стремясь показать чистоту души своего владельца, моля, чтобы она попала в лучшее место.
И вот, с последним всполохом огонька, потухла как капля, так и два некогда фиалковых мальчишечьих глаза, а вместе с ними и его жизнь. Те, кто заменил ему семью, даже не заметили этого, потому что умерли несколькими мгновениями спустя.
А в это время в город через главные ворота входила прекрасная девушка в походной мантии, с предвкушающей улыбкой на устах и со странным продолговатым свёртком в руках.
…
День гибели правителя от неизвестной болезни и восхождения на престол Абомины стал переломным для всего города, ведь после этого дня у многих в домах вместо цветов стали появляться миловидные синеватые грибы, которые светились в темноте и выделяли светящуюся пыльцу, убирающую зловоние нечистот, и оставляла после себя запах свежести.
Многие больные стали выздоравливать, постепенно всё преображалось – некогда продажные советники категорически отказывались брать взятки, да и тех, кто предлагал, стало значительно меньше. Строились дома, школы, больницы, пропали запрещённые вещи, которыми раньше так любили промышлять здешние торговцы. Возводились новые мануфактуры по производству различных товаров, особенно ценились зелья из тех самых грибов. Город будто переродился с приходом матриарха на престол.
…
В одну из просторнейших комнат замка Фангорума сквозь зашторенные плотной тканью, расшитой золотыми орнаментами, в окна просачивалась тонкая линия дневного света – мириады частичек незаметной пыли танцевали свой замысловатый танец в этой светлой полосе. Несмотря на почти полное отсутствие освещения, хозяйка этой комнаты сидела за письменным столом и со всем сосредоточением вчитывалась в содержание пожелтевших от древности страниц очередного фолианта. На волевом лице с пухлыми губами, прямым носом и ослепительно ясными янтарными глазами проступила лёгкая задумчивая морщинка, которая никоим образом не портила общий вид. Она уже который день вряд сидела за древними рукописями, пытаясь отыскать хоть какое-то упоминание точного места последнего пристанища одного из последних драконов. Её дочери – Реде – через год исполнится шестнадцать, а она так и не смогла отыскать ещё один кристалл жизни. Амобина не желала своему чаду участи разлагающегося трупа, который погибает из-за особенностей своего же тела.