Фавий отвечает ему усмешкой. Делает еще один короткий глоток.
Быть статусным военным в Дэвале – значит быть участником местной светской жизни. Без этого никак, иначе тебя – гордого и одинокого – сожрут.
Да и забраться вверх без этого практически невозможно. Фавию еще повезло, что он так хорошо знаком с Родиславом… Впрочем, это не просто везение.
Мужчина ощущает себя совсем юнцом. Это не первое такое сборище и далеко не самое крупное, но все же это тот редкий случай, когда он не просто тень Родислава.
Родислав отходит, а к Фавию приближается Тахрияр. Здоровенный тотун – аж на голову выше мужчины – опрокидывает в себя один кубок. Хватается за второй, когда подходит к Фавию.
– С назначением, брат!
Брат? Они вообще до этого разговаривали?
Тахрияр пихает его в плечо. Хохочет.
– Ага. Спасибо.
– И я вас поздравляю, – протягивает когтистую руку Клавдий.
– Благодарю.
Фавий пожимает руку дэвинца.
– Как там… – Фавий показывает пальцем вверх, намекая на Императора. -…Отреагировали на последнее соглашение? Об этом же можно говорить?
Клавдий усмехается.
– Конечно, можно. Само соглашение ведь никакой не секрет.
– О! Это ты летал к черным? – неожиданно громко произносит Тахрияр.
Фавия почему-то даже коробит от того, насколько Тахрияр фамильярно обращается к Клавдию. Они вообще выглядят как представители диаметрально противоположных миров, которые никогда и нигде не должны пересекаться.
Но – нет, Клавдий разговаривает с Тахрияром так, будто это все совершенно естественно.
– Последний раз – я. До этого это делал Арих.
– О, понятно.
– Арих? Арих Юний? – спрашивает Фавий.
– Он самый, – кивает Клавдий.
Этого Фавий не знал. Трибун Западной Армии Дэваля был переговорщиком… Статус совсем не по должности, но, возможно, он хотел выделиться. Какая теперь уже разница…
– И черные его грохнули, – цедит сквозь зубы Тахрияр.
– Думаете, что черные? – вскидывает бровь Клавдий.
– А кто ж еще? Слышали про его смерть? – усмехается тотун.
– Боюсь, что нет.
Фавий отрицательно качает головой. Умело держит волнение в себе, но появляется какое-то неприятное чувство. Будто что-то щекочет в груди.
Он сам подробностей не знает. Не хотел их знать. Да и Октавия не стремилась рассказывать. Фавий никогда не считал себя неженкой, но все же жизнь помогла ему обходить стороной чрезмерное насилие.