– Да, конечно, – кивнул официант и, вдруг погрустнев, тихо сказал: – Знаете, она и по вечерам у нас бывает. Наверное, понравилось. Берет бокал вина. И рисует.
Максим вдруг быстро посмотрел на официанта, потом на рисунок. Снегопад усилился, словно в такт мыслям молодого человека, и теперь швырял горсти снежинок в окно. А на листе оживала Рыночная площадь с ее неутомимыми туристами, с ее брусчаткой, лошадьми, пряничными домиками и лавками с глинтвейном.
– Подождите, пожалуйста, минуту, – тихо сказал Максим расторопному официанту. – Мне кое-что нужно сделать.
Из внутреннего кармана своего черного пальто Максим достал шариковую ручку, и вдруг его пальцы задрожали. Именно этой ручкой он подписывал документы, акты и прочее. Он будто бы снова оказался в мрачном кабинете нотариуса, пахнущем хлоркой, с этими бесконечными папками, бумагами и печатями. Расписал ручку на салфетке и… замер. А нужно ли это? Зачем вообще это делать? Кто эта девушка, пролившая лак, и у которой явно не задались отношения с неким Вадимом? Максим помедлил, но все же дописал к тексту на листе с наброском:
«Грустно. Мне тоже.
Все чужое. В другой стране сложно чувствовать себя как-то иначе.
Пролила любимый лак. Какого он был цвета?
Вадим – козел. Полагаю, он это заслужил.»
– Можно вас? – окликнул Максим официанта. – Завтра или сегодня вечером… Ну, в общем, когда эта девушка появится… Эээ, если она появится… Отдайте ей это. Пожалуйста.
С этими словами Максим протянул лист с наброском башни Бэлфорт и смущенно улыбнулся. Мужчина в фартуке пригладил свои пышные усы, понимающе кивнул и, протянув терминал для оплаты, тихо добавил:
– Кстати, ужинает она тоже всегда в одно и то же время. В семь.
***
14.00.
Лиза влетела в номер, стуча зубами, скинула пальто и принялась энергично растирать руки. За несколько утренних часов она так продрогла, что теперь пальцы совсем не чувствовались. И с чего она вообще решила, что здесь не может быть снегопада и холода? Еще как может быть! После этой крупы, бьющей по щекам, казалось, что этот маленький бельгийский городок скрывает в себе больше, чем кажется на первый взгляд.
Лиза поспешно накинула махровый белый халат с логотипом отеля и с облегчением сунула ноги в теплые вязаные носки, которые связала сама еще год назад. Неказистые на вид, с кривым серо-оранжевым рисунком, они были очень теплыми и уютными. Обняв себя за плечи в попытке согреться, девушка медленно подошла к зеркалу. Она внимательно посмотрела на свое отражение, пытаясь понять, осталось ли что-то от нее той, прежней Лизы. Лизы, улыбка которой освещала все вокруг. Она вспомнила, как отец всегда говорил: «Если эта девочка перестанет улыбаться, для многих людей погаснет солнце». Еще неделю назад ее васильковые глаза сверкали, как байкальский лед на солнце. Теперь ее взгляд был пустым и выцветшим, выдавая всю ее боль – такой надлом, после которого все вокруг кажется искусственным, нарочитым и лишним. Волосы цвета карамели, которыми Лиза всегда так гордилась, потускнели и уныло свисали влажными после снега прядями.