17 мая 2009 года я въезжала в аэропорт Пулково впервые с тележкой, которую еле могла толкнуть. Как все это сгружать и разгружать на ленту досмотра – я даже думать боялась. Но как всегда: внутри паника и голова не знает, как и что, а руки и ноги просто делают что надо. Благо, опыт работы и тренировок в фитнесе подготовил тело к нагрузкам. Регистрация, билет и паспорт у девушки, взвешиваем багаж. Личные сумки в норме и 115 кг перевеса, официальный тариф – 35 долларов за каждый лишний килограмм. Сосчитали? Русские так просто не сдаются. Нужный звонок заранее друзьям друзей обеспечил мне оформление багажа по неофициальному курсу, а «на руки», и обошлось это на нолик справа меньше в сумме платежа. Сбагрив коробки, налегке пошла на паспортный контроль. Сотрудница таможни, извинившись, спросила, зачем я лечу туда, в Ташкент? Пришлось рассказывать легенду про навестить родственников и старенького дедушку, который после ВОВ остался в «хлебном Ташкенте» навсегда. Тогда еще она спросила из любопытства, это было видно по ее лицу и тону вопроса.
Самолет приземлился ночью. Тяжелые эти перелеты, когда стартуешь или финишируешь в промежутке от часу до пяти, тело разваливается на части, голова тормозит, глаза сами собой слипаются и настроение из серии «хочу кого-нибудь укусить». Толпы прилетевших, толпы встречающих, сплошные мужчины. Отстояла очередь, паспорт не вызвал подозрений, а вот количество багажа приятно удивило таможенника и он, потирая руки, произносил одно слово: «Растаможить. Растаможить. Растаможить. Много одинакового». Я с недосыпа и перепугу вообще не понимала, о чем он, речи в переписке и звонках об этом не было. Пыталась отбрехаться, что это все сувенирная продукция в подарок, но не тут-то было. Где это, как это, почем это – никаких даже намеков в голове на эту тему. Естественно, звоню Валере и плевать, что полтретьего ночи. Меня встречать должны. В Узбекистане главное правило: «Знать телефоны нужных людей и звонить им, если что». Пока я стояла задержанная на таможенном досмотре, пара звонков по цепочке решили вопрос, ну и пятьдесят долларов на лапу, кои мне сказали дать человеку, чтоб пустил уйти со всеми моими коробками.
На следующее утро с лучами яркого теплого узбекского солнышка я встала, поскольку теперь официально «на работе» и договорились встретиться в 9.30 у высоток на Дархане, меня на машине подберут и поедем организовывать предпродажу. Когда я вышла в потрясающе ласковое тепло улицы, меня насторожило отсутствие людей и машин на одном из главных проспектов города – Мустакиллик, что значит Независимость, который шёл от Буюк Ипак Йули – шелковый путь по-узбекски, через половину города, извиваясь и ломаясь углами до главной площади под названием Сквер. Я все равно упрямо пошла к месту встречи к остановке общественного транспорта и стоянкам такси рядом с виадуком над Абдуллы Кадыри. И тут я услышала свисток, краем глаза заметила бегущего ко мне «кузнечика» – так называют милиционеров в стране из-за их зеленой формы. Он кричал что-то на узбекском, потом видя мое непонимание, перешел на русский: «Назад. Уходи. Нельзя». Опешив, я повернулась и отошла к дому с бутиками одежды, где и обнаружила толпившихся в тени людей. Набрала Валеру и обрисовала ситуацию, что не могу в назначенное время встретиться, меня не пускают. Он ответил, что и они не могут проехать, дорогу перегородили, потому что едет «Папа» – так звали в стране президента Ислама Каримова. Когда он проезжал по городу на работу или обратно на дачу за город, преграждали все подъезды к маршруту его следования за пятьдесят метров, а выставленные каждые десять метров кузнечики отгоняли пешеходов. По слухам, президент очень боялся нападения, и его охрана была одна из самых усиленных в мире, ей было приказано стрелять на любую подозрительную красную точку, меня часто запугивали этим и просили ни в коем случае не закуривать в ожидании проезда папиного кортежа.