По-хорошему, конечно, надо сообщить Олегу Антоновичу… Но на каникулы тут они двое, да уборщица Валентина. Вряд ли пакостит начальник, который отменил новогоднее торжество. Значит, Валентина. И узнай об этом Антонович, сдерживаться не будет. Сам обратный билет ей купит и заставит идти до трассы по сугробам. У него к Вале какая-то особая нелюбовь. Надо придумать что-то другое. Поменять наклейки по-тихому? Ульяна скривилась. Одной? На всех пробирках? Их тысячи! Глупо. «Но что тогда…» – не успела она решить, как из коридора донеслось рычащее эхо:
– Ульяна Руслановна!
«Вот точно, не поминай лихо» – подумала она, бросила отчёт на полку и выскочила из световой. К ней твёрдо шёл седовласый мужчина. Ему было за шестьдесят, но выглядел на десяток моложе. Узкие прямоугольные очки поблёскивали золотистыми дужками, белый халат тщательно отутюжен, а запах терпких духов успел разнестись по всему коридору. Начальник был зол. Настолько, что Ульяна едва не юркнула обратно в комнату, но вовремя вспомнила, что Олегу Антоновичу туда лучше не заходить. Она прижалась к стене и тягостно вздохнула. Руководитель не пожелал доброго утра с обычной приторной улыбкой и даже не рассказал интересный факт о коровьем горохе или пассифлоре. Только спросил:
– Вчера вы тоже выполняли задачи по расписанию?
– Да, конечно, – подтвердила Ульяна.
Олег Антонович кивнул, отошел на пару шагов, но затем вернулся. Посмотрел вглубь коридора, тяжело вздохнул и резко переменился в лице. Теперь он выглядел как обычно, неприятно улыбался. Он взял сотрудницу под локоть и, поглаживая, её ладонь, сказал:
– Вы, моя хорошая, надеюсь, не забыли, для чего приехали сюда, за тридевять земель?
Слова звучали медово-липкими. Запах его духов был невыносимым, удушающим. Ульяне хотелось провалиться в подвал. Она мотнула головой.
– Я вам, конечно, во всём помогу, посодействую, окружу заботой, – продолжал начальник, – но ведь ожидаю того же в ответ, вы понимаете о чём я?
– Не… совсем… – замялась Ульяна.
Зарождались беспокойные мысли. Искался подтекст. Антонович неодобрительно качнул головой и поучающе сказал:
– Ну к чему вы налепили эти снежинки на гидропонные установки? Тут вам не концертный зал.
– Какие снежинки? – не поняла она.
– Да, да, моя хорошая, – он снова говорил ласково и продолжал гладить её руку, – конечно, вы ничего не делали, я понимаю, но сейчас же пойдите и уберите это непотребство.