Но лучше, пожалуй, молчи,
Ведь на ночь сию они только бессильны…
Скрип снега под твоими ногами
Хрусту подобен грязных костей,
Что здесь оставлять средь гостей
Принято было… моими словами…
Карканье любимо звучанье
Ворон моих полуживых,
Что над тобою летают в страданье,
Средь деревьев частично гнилых…
Ступай шаг за шагом ты дальше,
О, видишь тёмные стены?
Только не верь, пожалуйста, фальши,
Врат услышь ты кряхтенье…
Это ведь я открываю те двери,
Пуская тебя в крепость мою,
Велик дом мой в размере,
Не бойся, входи – жду я душу твою…
Странник ступил за порог, и массивная дверь с тихим стоном захлопнулась за его спиной, отрезая от мира снаружи. Он оказался в просторном холле, освещенном тусклым, колеблющимся светом факелов, закрепленных на каменных стенах. Воздух был густым и затхлым, пропитанным запахом сырости и чего-то еще, неуловимо жуткого, похожего на запах гнили и тлена. Голос, теперь звучавший не в голове, а где-то в самом пространстве, разносился по залу, обретая плоть и глубину. Это был бархатистый, завораживающий тон, но закрадывающаяся в него зловещая нотка вызывала мурашки на коже.
– О Странник, ты в этом доме давно желанный гость, – голос мягко прошептал, словно лаская слух. – Ты герой сотни историй. Твой свет ярче даже самых новых звёзд. Не бойся, входи, я прошу. Ты гость, и я тебя не обижу. Никто не обидит. Разве что…"
Странник огляделся. Холл был украшен множеством колонн, потемневших от времени и покрытых странными, иероглифическими письменами. С потолка свисали тяжелые, запыленные гобелены, изображавшие сцены каких-то кошмарных ритуалов. Посреди зала стоял огромный, мрачный стол, сделанный из черного дерева, окруженный высокими стульями.
– Я знаю тебя – спросишь, откуда? – продолжал голос, теперь звучавший почти игриво. – Видишь ли, друг мой, не ты один бываешь в мирах, где чужд… Однако после меня…
Голос замолчал, давая Страннику время осмыслить услышанное. Странник сглотнул, ощущая, как в горле пересохло. Он попытался собраться с мыслями, ответить, но слова застряли в горле. Ему казалось, что его рассматривают, прощупывают взглядом, хотя он никого не видел. Прощупывают душу…
– Но расскажу о себе я потом, – вновь прозвучал голос, возвращаясь к более спокойному тону. – А сейчас я хотел бы услышать побольше о тебе. О том, кто бродит в чужих мирах. Кажется, даже и не по своей воле…