– Холерический темперамент.
– Разве холерик испытывает такие приступы?
– Ты можешь быть смешанным типом.
– Вот это точно. Гремучая смесь чего-то с чем-то. Мама говорит, что у меня на дню два-три характера.
– С годами это пройдет. Останется один.
– Ага, самый худший. Если сохранится дефицит любви.
Ильин вдруг заговорил, будто на лекции:
– Да, мы привыкли жить плохо, но никак не привыкнем, что при этом нужно еще научиться любить друг друга. Это вообще не входит в программу жизни. В ее первой половине нас захлестывает желание, чтобы любили нас. А потом, когда это не получается, мы перестаем любить что бы то ни было и кого бы то ни было. Любовь как чувство перестает функционировать. Единственное исключение – любовь к домашним животным. Там – полная гарантия взаимности.
– Почему же вы не заведете собаку? – вставила Лида.
– Исключительно из чувства страха. Ты же знаешь, сколько у меня разъездов. Никто не будет заботиться о ней, как я.
– Ах, почему я не могу обратиться в вашу собаку, – размечталась Лида. – Я бы с вами ездила. Я бы хорошо себя вела. Все время виляла бы хвостом. Между прочим, в Америке с собакой можно хоть самолетом летать, хоть в ресторан ходить. А мы – такая еще деревня! Хотя, может, это и хорошо. Но я вас отвлекла. У меня мысли путаются. Вы меня направляйте. Прежде чем приступить к главному, мы должны наговориться. Почему вы не спрашиваете, есть ли у меня бойфренд? Или вам все равно?
– Лидочка, мои мысли не залетают так далеко, – как бы извинился Ильин.
– А вы знаете, что 49 процентов пар сегодня спариваются на первом свидании? – строго спросила Лида.
– Меня это не удивляет, – как бы оправдывался Ильин. – Девственность вышла из моды, перестала быть фетишем. А если этого фетиша нет, то все не просто разрешено, а крайне желательно, ибо сладострастие – это инстинкт, а секс – наслаждение.
– Куда-то не туда вы повернули, ну да ладно, – еще строже сказала Лида. – Вообще-то, я просто хочу проверить, можете ли вы на глазок определить человека. Рентген вы, в конце концов, или не рентген? Потому, что у меня к вам есть главный вопрос. (Ильин изобразил интерес.) Нет, только не сейчас. Мы еще недостаточно близки. Наверное, для того чтобы ускорить сближение, я должна кое в чем признаться. Вас, наверное, покоробили мои слова о маме. Но поверьте, я далеко не все сказала, а всего никогда вам не скажу. Этой правды не выдержит никакая исповедь. Я скажу вам только часть. Вы, конечно, догадываетесь, что у мамы было многовато мужчин. Некоторых она приводила сразу после стрижки. Но с годами тех из них, кого мама могла увлечь, становилось все меньше. И когда я подросла, клиенты стали мне улыбаться чаще, чем маме. А один заявился однажды, когда мама была на работе. Мне было двенадцать, но у меня, как ни странно, еще не было эротических позывов. Я была в этом смысле очень неразвитым ребенком. Но мамин клиент был терпелив и нежен. Он распалял меня своими ласками не меньше месяца, пока я не вспыхнула. Но именно в этот момент мама вычислила его и застукала с поличным. И натравила на него другого хахаля. Вы должны помнить этот жуткий скандал.