Влада и моргнуть не успела, не то, что подействовать, как Багдасаров одумался и пошёл на попятную.
– Но лучше всё-таки остаться и позволить решить все эти вопросы мне, – торопливо выдал он и на всякий случай уверенным разворотом плеч отсёк от обзора входную дверь.
– Зачем тебе всё это? – прошептала Влада, понимая, что если бы Багдасаров позволил себе хоть секунду промедления, она бы ушла.
– Потому что я тебя люблю, я тебя хочу, я могу тебя себе позволить! – выдал он скороговоркой и старательно растёр ладонями лицо.
Влада пыталась отдышаться. Он, в принципе, хотел того же. Багдасаров редко злился и практически никогда не выходил из себя. Он не повышал голос, а в моменты предельного эмоционального напряжения опускался разве что до больно жалящих и язвительных насмешек. И в этом был хорош. Но с ней старался выдерживать дистанцию. Правда, старался. Особенно сейчас, когда понимания практически не осталось.
Тактильный контакт, который был установлен прежде и настраивал на нужный лад, вдруг оказался под запретом. Да что там… Влада не терпела даже его вызывающие взгляды! Сейчас, вдруг, совершенно неожиданно, в любых его словах, в любых поступках она улавливала упущенный из виду прежде сексуальный подтекст, и жёстко пресекала. Больше не было никаких мягких интонаций, нелепых прозвищ и никаких посиделок под коньячок. И стоило признать, что именно того – простого и понятного весельчака Багдасарова ей так отчаянно не хватало. Как не хватало и его шуток, дурацких провокаций и безумных идей. Сейчас между ними осталась всего одна идея, и она не радовала.
Влада стояла, не решаясь сдвинуться с места, уверенно вздохнуть и что-то ответить. Его последнее заявление больно било по самолюбию. Особенно вызывающе прозвучало: «могу тебя себе позволить». Что он имел в виду, спрашивать Влада не захотела, а он и не подумал объяснять. Дожал взглядом, как делал обычно, и только тогда оставил её одну. Сам же вернулся в кухню, чтобы загрузить посуду в посудомоечную машину, но что-то пошло не так. Сначала до слуха донеслось несколько осторожных, будто случайных фарфоровых перезвона, а затем раздался жуткий грохот. Посуда наверняка полетела на пол, а бутылка вина оказалась опрокинутой, и кисловатая ароматная жидкость с булькающим звуком полилась во все стороны.