М-да, надо решаться. У меня уже три человека на шее, а ни кола, ни двора. Можно, конечно, вернуться в Переславль, там есть где остановиться. При мыслях о прелестях Валентины сладко заныло в паху. Вот и эту проблему надо как-то решать. Но всё-таки сперва схожу к Григорию, поговорю с ним.
Скорята меня одного не отпустил, говорит, что тот поединщик не простит мне унижения. Да и за калечную руку постарается отомстить, поэтому меня заставили одеть кольчугу.
Ну и почему нельзя нормально торговаться? Григорий давит своим фирменным змеиным холодным взглядом. Я же при этом стараюсь вспоминать его дочку-злючку и меня отпускает наведённое оцепенение.
Бились мы аки львы. Записали каждую мелочь. В итоге договорились следующим образом. Сырьё предоставляет купец, реализация тоже на нём. Я должен выработать оговоренное количество товара. Рабочие мои, расходы тоже. И тогда 15% с прибыли достанется мне. Как определить общую прибыль? Да никак, чисто на доверие.
Да, ещё Дурдеев отдаёт нам временно свои фазенду на берегу Волхова. От города чуть больше часа, ежели на повозке добираться. Там имеется жилая изба и можно втихаря от любопытных обустроить производство. Мы стукнули по рукам, составили договор и обошлись без видаков. Всё будем держать в тайне, потому что товар пойдёт левым путём.
В принципе Дурдеев ничего не теряет. Ну заселит четырёх человек в пустующую избу. Отдаст полста пудов воска, мы же его не съедим. Ежели не получится, то получим пинка под зад и всех делов.
А вот я рискую. Мне придётся вкладывать свои деньги в обустройство мастерской. А прибыль получим через полгода в лучшем случае.
А что, весьма неплохо. Изба вполне жилая, заселяйся и живи. Река в двадцати метрах, лес недалече. Имеется притопленная лодка, но думаю, для Ерофея починить – не проблема. Лодочный сарай и пара строений непонятного пока назначения.
Выпросив у Григория телегу, я принялся перевозить свои вещи. Вроде пришёл в этот мир голым и босым, а вона как, оброс шмотьём-то.
Аристофан был зол, но отдал нам заработаны гроши. Он не стал качать права, всё-таки не полная сволочь оказался. Повинился, я простил. На этом всё. А пока грузили сукно, что я выменял на кожу и меха, неожиданно нарисовался Семён.
– Чё хотел, Семён? – мужик мнётся, будто в любви объясниться собирается, но врождённые понятия не велят. Наконец родил, – да вот с вами хочу. Возьмёте?