Тогда я начал копировать жизни других. Каждую прочтенную книгу я старался тут же воплощать, наивно полагая, что смогу жить чужими мыслями. Каждый новый увиденный фильм старался прожить в реальности, чувствуя внутри невероятный прилив сил от свежей роли из моего гардероба неуверенности.
Я столько раз примерял на себя не свои маски, что в конце концов изрядно износился сам. И перестал верить во что—либо. В особенности в себя.
Я чувствовал себя пустым сосудом, куда бесконечно лили чужие мысли и переживания, но ничего не оставалось внутри, кроме эха чужого опыта. Моя собственная жизнь, словно затертая кассета, была неслышна, заглушенная шумом чужих историй. Я стал жалким подражателем, тенью тех, кто жил, любил, страдал, тех, кто по-настоящему мог ощущать себя собой.
Это не был «один прекрасный день», это не было «волшебное утро», перевернувшее мое сознание. И даже не слова прохожего, что плотно засели у меня голове.
Это был огромный удар в самое сердце. Такой бум, которого я думал не переживу….
***
Вы давно меняли свое сознание?
Что это вообще такое – поменять сознание? На что мы его меняем, а главное зачем? Разве это не является бесконечным процессом движения навстречу себе неизвестному?
Лично для меня всегда оставался обидным тот факт, что конечной смены сознания просто—напросто не бывает. То есть мы всегда стремимся к несуществующей будущей версии себя, со взглядами на жизнь, о которых мы никогда не узнаем. Потому что мы, как минимум, понятия не имеем какие взгляды на жизнь у нас будут спустя столетия прекрасного существования на прекрасной земле.
Возможно я утрирую, но факт остается фактом. Буддизм – это правда. Ислам – это правда. Христианство… все это правда. Даже шапочка из фольги работает. Не у всех разумеется, а только у тех, кто живет с верой в сердце.
А я не верил. Я жил в тени. Ходил чернее тучи, наивно полагая, что это создает мне образ брутального мужика.
За что не брался, получалось так себе. Мелкие победы меня радовали, большие приносили относительное счастье. Все это было мимолетным. Ведь сам успех ощущался наполовину.
Я жил с полной уверенностью, что делаю что-то не так. Мне было мало самого себя. Того, что имелось у меня в грудной клетке. Хотелось снять с себя нечто условно лишнее, что не давало сделать первый шаг навстречу своей мечте.