– Ну… Ну… Меня Марк пригласил к себе, – сказала дочь и только сейчас я увидела его.
Шаховский стоял посреди кабинета и смотрел на нас. Дыхание перехватило от интенсивности его взгляда, мне даже на секунду показалось, что он все понял. Но… невозможно!
Я поставила дочку на пол и, глядя в глаза Марку, четко сказала.
– Маша, разве я тебя не учила, что нельзя разговаривать и, тем более, куда-то ходить с незнакомцами?
***
Марк
В кабинет молнией влетела София. Я пробежался глазами по ее наряду и едва смог сдержать улыбку. Девушка была в таком же ядрено-желтом платье, как и ее дочь. Длина чуть ниже колена открывала стройные ножки, на которых неосознанно задержался мой взгляд.
Деева мое пристальное внимание, к счастью, не заметила. Схватила дочь на руки и крепко обняла.
– Маша, разве я тебя не учила, что нельзя разговаривать и тем более куда-то ходить с незнакомцами?
Сказала дочери. А сама при этом смотрит на меня, прожигая своим холодным взглядом. Хоть я и понимал, что Деева права, но звание незнакомца вызвало внутри меня злость. Какого черта она ведёт себя, как последняя стерва?
Маша тоже поморщилась, бросила в мою сторону настороженный взгляд и обняла мать в ответ. А я застыл сзади них, смотря на малышку. На мгновение на ее лице промелькнуло выражение, которое показалось мне смутно знакомым. Какая-то мысль свербила в мозгу, но я не успел за нее ухватиться. Маша затараторила.
– Мы просто прятались с Марком, мамочка! Он такой классный, правда же?
Я хмыкнул. София тут же дернулась от этого звука. Медленно поднялась с колен, отпустив дочь. Зелёные глаза полны эмоций. Растерянность, смущение, злость. И, черт возьми, снова тот же страх. Как тогда во дворе их дома.
– Простите, Марк Дмитриевич, – глухо произнесла она, беря дочку за руку. – Я не уследила за дочерью. Больше такого не повторится.
– И чем же ты таким была занята, раз забыла про собственного ребенка?
Не смог удержаться от едкого комментария. Стоило вспомнить, что все это время София провела в обществе какого-то мужика.
Деева посмотрела на меня изумлённо, но тут же на ее лице появилась злость. Которую она даже не пыталась скрыть. Я даже на мгновение залип, настолько она была прекрасной в гневе.
– Я выполняла свою работу, – отчеканила каждое слово. – Мне жаль, что Маша доставила вам неудобство. Мы пойдем.