Но взгляд его стал колючим, сканирующим.
– Потому что гладиолус! – отмахнулась я.
Поставила на стол нетронутый чай и поднялась.
– Я пойду. И это не обсуждается, Барсов!
– О, я помню чудное мгновенье, перед тобой явился я, а ты, коварная такая, послала далеко меня. Опять.
– В тебе определенно умер поэт, – кивнула я, вспоминая его выступления на парах и зачетах.
– Боже, надеюсь, он не пахнет, – развеселился Ринат.
Поставил чашечку на стол, хлопнул себя ладонями по коленкам и тоже поднялся:
– С тобой пойду. Страсть как хочу сегодня кого-нибудь ограбить.
– Барсов! Я тебе русским языком говорю: не лезь!
– Моя твоя не понимать. Сами мы не местные, русский язы́ка плохо понимаем, начальника. Родионовна, ты от меня никуда не денешься, так и знай. Меня мама так воспитала, что женщин в беде бросать нельзя.
– Боже, – закатила я глаза, – «Барсов» и «воспитание» в одном предложении не сочетаются.
– Есть пробелы, конечно, но все поправимо. Перевоспитывай меня полностью.
– Ба…
Я проглотила окончание слова, когда услышала стук в коридоре. Стучали очень настойчиво и, кажется, в тот номер, который занимала я.
Ринат подошел ко мне, хотел что-то сказать, но я просто закрыла ему рот ладонью и напряглась.
– Слышишь? – указывая на дверь, уточнила я.
Ринат не шевелился, молча моргнул, прожигая меня взглядом. Я убрала руку и на цыпочках пошла к двери. Выглянула в глазок, резко развернулась, прижала руки к груди, где испуганной птицей билось сердце, и зажмурилась.
Ринат нахмурился, мгновенно посерьезнел, подошел вплотную и, не пытаясь меня подвинуть, тоже заглянул в глазок, увидев там то же, что и я – троих огромных и очень суровых мужчин.
– Это к тебе? – шепнул мне на ухо.
Как они меня нашли так быстро?! К-а-а-к?!
– Р-ринат, – потянула я его на себя, – спрячь меня. Мне срочно нужно бежать.
Он неожиданно положил ладонь на мою шею, привлек к себе и крепко обнял, успокаивая.
– Тише, тише, – шептал он, – разберемся, не бойся. Куда ты вляпалась, Родионовна?!