– Странно, что у тебя есть руки…
– Есть. Но я их не чувствую…
– Это как?
– Может, нет обратной связи? Да и какое мне дело. Если ты с высоты своего технического образования не можешь понять, то я и подавно.
– Ты и про мое образование знаешь? – вздохнул Сергей Николаевич, ему снова показалось, что кто-то копается в его голове.
– Это не я, а ты знаешь сам про себя. Я просто озвучиваю. …Я твой внутренний голос.
– Да, только женский.
– Я твой внутренний голос, но живу я в напоминалке, так понятнее? – Сергей Николаевич неопределенно почесал затылок. – Я о другом хочу спросить, почему ты все время в командировках, уже три года. Все время вокзалы, билеты, перроны, аэропорты, жара, мороз, слякоть… раньше тебя из дома было не вытянуть. Тебе нравится?
– Добавь сюда транспортные карты, жетоны, гостиницы, брони, скидки. Ты же все знаешь про меня?
– Абсолютно все, но как ты провалился так глубоко, понять не могу…
Сергей Николаевич хлопнул ресницами: – Как понимать провалился?
– Стал недоступен для приложения, исчез, пропал, как сквозь землю провалился?
– Но я же с тобой разговариваю.
– Я, самая последняя версия, – тихо призналась Арина. – Все предыдущие, до обновления, тебя не видели. Если говорить точнее не могли подступиться.
– Не знаю… может это из-за командировок? – он согрелся, воцарилась атмосфера тепла и уюта. Сергей Николаевич поймал себя на мысли, что дом это не только стены, это ощущение стабильности и защищенности. И что сейчас сидя на диване в номере, он чувствует себя почти дома. – А как это нельзя подступиться?
– Очень просто, ты полностью занят разговорами, каждый день с утра до вечера. Ты разговариваешь с Родионовыми, а когда ты с ними не разговариваешь, то втыкаешь иголки в Ступникова, словно он кукла Вуду.
Разговоры о которых упомянула Арина по сути своей были монологами, но при глубоком погружении в проблему и определенной степени увлеченности у оппонента появлялись узнаваемые и характерные черты личности, что легко можно было уловить по построению фразы и по характерной позиции, отличной от позиции Сергея Николаевича. То ли это были слепки чужих личностей, то ли тонкая необъяснимая связь, сказать трудно, но зачастую монологи превращались в настоящие диалоги и уж точно не были похожи на простую фантазию.
– Что это? – Сергей Николаевич почувствовал, что падает. И как любому падающему человеку, ему понадобилась опора. Он схватился за ручку, но его все равно бросило и развернуло. – Да что такое? Что ты сделала?