Поймав себя на мысли, что веду себя неприлично для леди, я быстренько отвела взгляд. Поправив платье, поднялась и смахнула слёзы.
Детские крики, визги и беготня наполнили зал и растворили моё увлечённое созерцание лордом-драконом, возвращая к реальности.
– А ну, тишина! – рявкнул гость и сделал решительный шаг вперёд.
Дети затихли от его громового голоса и замерли, кто как был.
– Вы тут главная? – продолжил мужчина, приподняв бровь, и поглядел на меня штормовым взглядом.
Мешок тяжело рухнул на пол в проходе между скамеек.
– Я… – сглотнула пересохшим горлом.
– Это подарки детям от Императора, сам он не заедет.
Я раскрыла рот поблагодарить, но слова застряли в горле. Со мной разговаривал лорд-дракон, а-а-а!
Охваченная волнением, трепетом, страхом сказать что-то не то, я застыла, стараясь унять стремительно бьющееся сердце.
Мужчина, наконец, перестал прожигать меня взглядом и оглядел всё ещё стоявших без движения растрёпанных детей и поваленную ёль.
– И, вообще, бардак тут у вас!
Лорд поправил камзол на груди и развернулся уйти.
В голове пронёсся хоровод мыслей. Ведь он доложит Императору, что увидел тут бедлам! И тогда Искоркам не светит попасть во дворец!
– Подождите, лорд! – выкрикнула я.
Отмерла и сделала два робких шага навстречу, прижимая руки к груди. Мужчина бросил взгляд через плечо, снова приподняв бровь. Cуровое выражение его лица пугало. Но терять уже нечего, и я продолжила говорить.
– Мы ведь сейчас только репетируем! Не судите раньше времени, лорд! Взгляните на их выступление! – развела руками, указывая на детей. – Поверьте, они очень талантливы!
– Хм, я видел, – насмешливо ответил лорд. – Один, вон, весьма талантливо поломал декорации за конфеты.
– Мы починим, лорд… – сглотнула я, не сводя глаз с дракона.
Мужчина поглядел на обломки ели и перевёл на меня взгляд. В его глазах сверкали молнии и бушевала чёрная пучина. Губы его были плотно сжаты, на скулах перекатывались желваки.
Взгляд лорда прожигал, испытывал меня, и мне казалось, если я дрогну хоть мускулом, меня сейчас же съедят. Вот правда – откусят голову. И я стояла, как ледяная статуя, не смея даже дышать. Я должна быть твёрдой – странное чувство, но мне казалось, от этого зависит не только судьба моего театра, но и моя судьба.
В горле пересохло. Сердце гулко ударяло в груди, сотрясая тело. Ещё минута, и не выдержу – сдамся, заплачу.