– Сквозняк, – поглаживая пса, констатировал Антон. – Посмотрите, как тут ветрено.
И в самом деле, лес зашумел могучим торсом, просыпаясь от дневной спячки, расправляя затекшие плечи-холмы, покрытые рядами многолетних деревьев.
– Давайте разобьём палатку, что-то зябковато становится, – косо поглядывая на лес, предложила Ольга.
***
После насыщенного поездкой дня и длительной прогулки на свежем воздухе люди сидели у огня и молча пили чай – частичку привезенного с собой домашнего уюта. Каждый задумчиво смотрел в пылающий огонь, в котором жёлто-оранжевый жар пламени перемежался сухим треском разваливающихся головёшек. Пёс Шурка примостился у ног Антона, и закрыв от удовольствия глаза, прислушивался к звукам ночного леса.
Старый дом величаво возвышался над людским наспех сооруженным пристанищем. В его мрачных недрах, хранящих не одну историю поколений, все ожило: заскрипели половицы, с потолка посыпались остатки штукатурки, в горнило трубы сорвался остаток кирпича, он с грохотом разбился о каменное дно камина, напугав ворон в лесу и незваных гостей у костра. Стоящее в углу просторного зала старинное кресло-качалка тяжело вздохнуло, скрипнув и слегка накренившись, покачнулось, затем ещё раз и еще…
За окном догорал костер, люди укладывались в палатке спать. Лишь только пёс Шурка, положив голову на лапы, задумчиво смотрел на дом.
***
Подхваченные ветром обрывки газет невзрачным ночным конфетти бродили по длинному коридору, натыкаясь на обшарпанные стены, прогнивший местами потолок, пролетая из темной комнаты в комнату. И вот достигнув распахнутой настежь двери, они наконец-то высвободились из затхлого чулана и бабочками вспорхнули ввысь.
Шурка, громко залаяв, бросился в дом.
– Стой, куда ты?!.. – лишь успел выкрикнуть Антон, выглядывая из палатки. Но шустрый пёс уже пропал в черной пропасти входной двери. Антон вскочил и опрометью бросился следом за псом…
– Антон!.. – перепуганно закричала Ольга.
Одинокая фигура человека уже скрылась в темноте парадной…
***
– Шурка, Шурик. Иди сюда, маленький засранец… – ступая по скрипучему полу, звал Антон.
Мертвенно-бледный свет от яркой луны проникал в окна, освещая разбросанные повсюду остатки мебели, осыпавшуюся штукатурку, обрывки газет и кусков обоев. В прогнивших досках зияли раскрытыми ртами черные дыры. Из их чрева тянуло сырой землей и старыми досками.