– Есть версия, государь, что упрёки жизни после своей смерти становятся ещё страшнее. В этом зале Диоклетиан прятался от призрака Апера. Я не хотел говорить, это под твоим давлением.
– Да! – неожиданно расхохотался император. – Я только что из тебя выдавил твою суть и обомлел: какие эпитеты, какие метафоры!.. Так вот он, настоящий правитель нашей державы! Это теперь твои палаты, Скульптор, – вселяйся! А я возьму под мышку матрас и одеяло и пойду на твою квартиру! Исправим недоразумение истории! Чего зенками лупаешь?! Лучше уйди на этом этапе нашего задушевного разговора, а то опять чего-нибудь наговорю! И никогда не состязайся со мной в образности речи! «Слушаюсь», «Рад стараться», «Не могу знать», «Разрешите выполнять» – вот тебе список твоих самых цветастых метафор!
На следующее утро в опочивальню Константина ворвалась Елена.
– Вот запись твоего вчерашнего разговора со Скульптором! О, мрачные небеса надо мной, как я могла вырастить такое чудовище?!
– А ты меня, что, разве растила? – удивился Константин, зевая и потягиваясь. – Ты меня даже не родила, ты меня испражнила и забыла.
– Если это задумывалось оскорблением, то получилось в твой адрес.
– Мама, я не помню ни разу, чтобы ты меня целовала! Разве, может быть, в каких-то церемониальных случаях… А вот так, от душевного порыва, не просчитывая последствий…
– Материнской любви, как ты знаешь, я не обучена, а просчитывать последствия – это совсем не плохая черта характера.
– Вот! – обрадовался император. – Её-то я и унаследовал! Именно потому и превратился в чудовище. Я, конечно, впечатлён оперативностью твоих осведомителей, но у меня тоже имеется стенограмма твоей ругани с Клеонуром, где он тебя называет родоначальницей династии уродов. Было? Было! А ты можешь гарантировать, что он эту свою гипотезу не выскажет на каком-нибудь многолюдном базаре? Его услышат бездари, пьяницы и неудачники: «Так вот в чём причина всех наших бед!». И пошла волна бунта, расходящимися кругами.