Ланг понимающе кивнул, потом плотоядно посмотрел на отнюдь не пустой стол и я вспомнил, как он умудрялся вкусно есть и пить даже в самые последние, голодные дни осады. А вот дона Мигеля яства не заинтересовали. он лишь налил себе местного (и очень неплохого) вина и начал медленно его цедить, закусывая кусочками обжаренной в оливковом масле и покрытой кунжутным семенем лепешки. Бойцы уже успели опорожнить кувшин-другой и жаждали общения. Надо сказать, что наш взводный никогда не страдал чопорностью и все же на обычный треп о бабах никто не решился из уважения к настоящему идальго. Тем не менее, хотя тем для разговоров в трактирах у нас не так много, была еще одна, насущная для каждого из нас.
– Война практически закончена, друзья, и такие как мы еще долго не будут нужны – начал кто-то из сидящих за столом – Чем нам прикажете заняться? Вот, к примеру, вы, дон Мигель. Не в обиду будет сказано…
– Мне-то как раз проще всех – взводный улыбнулся – Военная карьера не для сухоручки. Так что придется вспомнить иные свои таланты.
Улыбка его выглядела невесело, то ли в силу болезненной бледности, то ли по причине безрадостных дум.
– Вам же, друзья мои, не следует отчаиваться – продолжил он – Войны будут всегда и для острого меча работенка всегда найдется, хотя бы, к примеру, и в заокеанских провинциях. Вот только…
Он замолк и мы тоже молчали, ожидая продолжения. Когда он снова заговорил, его речь стала медленной и натужной, как будто он выдавливал слова через силу.
– Времена изменились и то, что ранее было уделом избранных, становится доступно… нет, не всем, конечно… но уже многим.
– Про что это вы, сеньор? – спросил кто-то за столом.
– Это я про науки и искусства. Вы разве не замечаете, что некоторые наши властители увлеклись изящными искусствами, астрологией и алхимией более чем завоеваниями?
– Хорошо это или плохо?
– Смотря для кого. Если у тебя за душой нет ничего, кроме клинка, то хорошего мало. А вот если у тебя за плечами хотя бы пару лет в Саламанке, то тогда…
До этого он, казалось, избегал смотреть в мою сторону. К тому, что люди вздрагивают при взгляде на меня и быстро отводят взгляд, я привык довольно быстро и научился не обращать внимания. Но при последних своих словах дон Мигель бросил на меня быстрый осторожный взгляд и я сообразил, что он меня все же узнал.